— Наоми! — Билл Канингем приближался к ним неестественно медленной походкой, которая позволяла окружающим как можно лучше разглядеть его. Глаза Канингема, когда он взял руки Наоми в свои, засверкали, словно отполированные мраморные шарики. — Как приятно видеть тебя, особенно в это серое унылое утро!

— Привет, Билл. — За свою жизнь Наоми привыкла с легкостью выносить общество даже таких круг-лых дураков, как Канингем, и теперь небрежно подставила щеку для поцелуя. — Нечасто нам удается увидеть тебя на утренней тренировке.

— У меня новая кобыла, довольно перспективная, и я уже заявил ее на скачки в Хайале. Она вполне может финишировать в призах — во всяком случае, жокей очень ею доволен. Я только что растолковал Кармайну, как ее правильно работать — сколько реприз галопа и сколько рыси. Не хочется перегружать такую кобылу.

— Ну, конечно, — поддакнула Наоми. — Познакомься, это моя дочь Келси.

— Дочь? — изображая удивление, Канингем надул щеки. Как и все местные жители, он, несомненно, уже слышал о приезде Келси. — Ты, должно быть, хочешь сказать — сестра? Рад познакомиться, дорогуша. — Он с энтузиазмом потряс протянутую руку Келси. — Решила пойти по мамочкиным стопам, да?

— Мне просто любопытно было взглянуть.

— Да, здесь есть на что посмотреть. Мы продержим твою дочь до сумерек, — добавил он, подмигнув Наоми. — Если надумаешь делать ставки, Келси, проконсультируйся со мной. Я подскажу тебе, на кого ставить.

— Спасибо.

— Ничего не пожалею для Наоми и ее маленькой дочурки, — торжественно заявил Канингем. — Знаешь, крошка, если бы я в свое время быстрее поворачивался, то я мог бы стать твоим папой. Не забывай об этом.

— Держи карман шире, — вполголоса пробормотала Наоми, когда Канингем снова вернулся к своему тренеру, и пояснила: — Ему нравится считать, что я к нему неровно дышала, хотя на самом деле для этого нет никаких оснований. Вернее, почти никаких. Про-сто один раз я была не достаточно проворна и не сумела увернуться от одного слюнявого поцелуя.

— У тебя действительно хороший вкус. Кстати, что он говорил о своей новой лошади?

— Ох! — Наоми уперла руки в бока и от души расхохоталась. — Билл любит говорить на профессиональном жаргоне. Он воображает, будто сможет одурачить людей и заставить их поверить, будто знает что-то такое, чего не знают другие. На простом английском языке все им сказанное означает, что на классификационных скачках он выбрал кобылу, которую владелец выставил на продажу. Лошадь выиграла, а Билла устроила запрашиваемая цена. И теперь ему не хочется, чтобы лошадь устала на тренировке.

Она неожиданно нахмурилась и посмотрела Канингему в спину.

— Билл из тех, кто дополнительно платит жокею за каждый удар хлыстом. Если конь пересекает финишную черту без плетки, ему начинает казаться, будто его провели.

— В таком случае ты была с ним удивительно вежлива.

— Это ничего мне не стоило. — Наоми пожала плечами. — К тому же мне лучше других известно, каково это — быть изгоем. Идем, Моисей должен был уже рассадить мальчиков.

Они прошли в паддок, где конюшенных мальчиков подсаживали на лошадей. Келси обратила внимание, что их седла были совсем маленькими — величиной с небольшую подушечку. Мальчики — так их называли вне зависимости от пола и возраста — стояли высоко на коротких стременах, в то время как тренеры — тоже верхами — выезжали на дорожку рядом или позади них.

— Вот, один из наших. — Наоми указала на гнедо-го жеребца, который двигался нервным, упругим шагом. — Если тебе все же захочется сделать сегодня ставку, можешь рискнуть на него парой долларов. Он боец по характеру, к тому же эта дорожка ему особенно нравится.

— А ты? Ты делаешь ставки?

— Гм-м… — Наоми взглядом провожала Моисея, который ехал за гнедым на расстоянии полукорпуса. — Никогда не отказывалась от рискованных предприятий. Давай посмотрим, как он побежит.

На тренировочной дорожке ипподрома были и другие лошади. Туман медленно поднимался, и они неслись сквозь него, словно артиллерийские снаряды, рассекая его, разрывая, заставляя клубиться и закручиваться в спирали. При виде этого зрелища у Келси захватило дыхание. Ладные, крепкие тела на тонких, сухих ногах, выброшенная ими земля, вытянутые напряженные шеи и пригнувшиеся к самым гривам хрупкие мальчишеские фигуры всадников — все это было не просто красиво, а волшебно красиво. Келси даже показалось, что ее сердце забилось часто-часто, в унисон с барабанным боем копыт по земле.

— Вон он! — воскликнула она, не в силах сдерживать свой восторг. — Вон твой гнедой!

— Верно, — подтвердила Наоми. — Сегодня быстро скачут. Мо наверняка велел мальчику пройти дистанцию без минуты, то есть за две минуты или чуть быстрее.

— А как наездник узнаёт время?

— У него в голове часы, — раздался сзади голос Гейба, и Келси вздрогнула от неожиданности, но, не в силах оторвать взгляда от мчащихся по кругу лошадей, даже не обернулась в его сторону.

— Твой гнедой действительно неплохо выгляди г, — добавил Гейб, останавливаясь рядом с ними.

— К дерби он будет еще лучше, — отозвалась Наоми и прищурилась. — А этот красавец — твой, верно?

— Верно. — Гейб оперся на ограждение, глядя, как конь несется мимо. — Я назвал его Дубль. К маю месяцу он тоже наберет отменную форму.

Келен не понимала, как это возможно. На ее взгляд, оба коня выглядели превосходно, оба мерили дорожку длинными, плавными скачками, оба выбрасывали из-под копыт комья земли, взлетавшие высоко в воздух. Порой казалось, что они не бегут, а летят по воздуху и что их тонкие, мускулистые ноги, подобно крыльям, поднимают их над землей все выше и выше.

Она могла бы стоять здесь часами и любоваться, как лошади одолевают второй поворот. На самом деле вся скачка заняла чуть больше двух минут — это могли подтвердить и прикидчики, и тренеры, стоявшие у финишного столба со своими секундомерами, но для Келси лошади летели над землей вне времени, вне реальности, словно они сошли с прекрасной картины в старинной, пыльной раме.

— Ты уже выбрала себе фаворита? — спросил у нее Гейб.

— Нет. — Келси отвечала, не глядя на него — меньше всего ей хотелось, чтобы воспоминания о том, что она слышала вчера вечером, испортили ей настроение. — Я не игрок и вообще не люблю азартных игр.

— Тогда я не предлагаю тебе побиться об заклад, что еще до конца дня ты побежишь к окошечку кассы, чтобы сделать ставку.

Келси пожала плечами. Поначалу она хотела промолчать, но искушение оказалось слишком велико.

— Билл Канингем, — мстительно сказала она, — предлагал мне помощь и совет.

— Канингем? — Гейб беззаботно хохотнул. — Надеюсь, у тебя достаточно вместительные карманы.

Он снова оперся на ограждение и вспомнил о сигаре, которая лежала в кармашке его куртки, но потом подумал, что запах табака помешает ему наслаждаться ароматом, исходящим от Келси. Каким бы легким, едва уловимым он ни казался, этот запах был из тех, что, раз войдя в сознание мужчины, остается там еще долго после того, как сама женщина исчезла.