– Ne [19], Тацуми-сан, – позвала она, оторвав взгляд от ветки, на которой секундой раньше сидела белка. Я обратил внимание на то, как она наблюдает за мелочами. Словно кошка, играющая с бегущими тенями. – Мы ведь так и не нашли никакой пищи. Что мы будем есть?

– Чочин-Мачи всего в нескольких милях отсюда, – ответил я. – Пополним припасы, как только доберемся до города.

Она кивнула.

– Как бы хотелось сейчас нормальной еды! – заметила она. – Ничего не имею против пойманной в реке рыбы и хурмы, но страсть как скучаю по горячему рису. И по настоящей кровати. Где я не проснусь с кучей пауков в складках одежды. Против пауков я тоже ничего не имею, просто не хочется их раздавить во сне. – Она скосила на меня взгляд. – А ты, Тацуми-сан?

Я пожал плечами. Бывало, я несколько дней путешествовал без сна и еды – и во время выполнения миссий, и на тренировках с сенсеем. Порой в качестве наказания, но чаще всего – для проверки моей выносливости, для того, чтобы узнать, как быстро я упаду без сил. Я привык довольствоваться малым; пища, сон и личный комфорт были для меня не так важны, как выполнение миссии.

Девушка медленно выдохнула и посмотрела на небо, на солнце, опускавшееся за кроны деревьев.

– А в храме мы в это время собирались на ужин, – тихо проговорила она. – Еды у нас было немного, но мы всегда ели вместе три раза в день. У Сатоши был маленький сад с овощами за храмом – он выращивал по-настоящему огромную редьку дайкон, ты такой в жизни не видывал! – Она поморщилась. – Дайкон я терпеть не могла, а его у нас было полно. Я выкидывала кусочки в щели в полу, а потом мне снились кошмары, что у меня под половицами прячутся чудовища, с виду похожие на маринованную редьку, а ночами выбираются оттуда и лезут мне в рот. – Она приумолкла, а потом продолжила еще тише: – А сейчас я бы дюжину этих редек съела, лишь бы снова посидеть за столом вместе со всеми.

На это я ей ничего не ответил. Она затихла, а потом вновь подняла на меня взгляд.

– А у тебя есть семья, Тацуми?

– Нет.

– Но… ты ведь самурай, – заметила она, склонив голову. – Носишь при себе меч, а на спине у тебя символ Каге. Стало быть, ты из Клана Тени, верно?

Я сощурился. У всех родовитых семей были собственные гербы, называемые монами, – они показывали, к какой семье принадлежит человек и какова его родословная, но по моему опыту простолюдины не умели их различать. Для них все самураи были одинаковыми.

– А ты откуда знаешь? – спросил я.

Юмеко тоже прищурилась.

– Учитель Исао рассказал мне про разные семьи и кланы, – пояснила она. – Хотел, чтобы я знала хоть немного о внешнем мире на случай, если придется покинуть храм. Проверим, все ли я запомнила. – Она нахмурилась. – Хино, Мицу, Цучи и Кадзе – это четыре главных клана Огня, Воды, Земли и Ветра, – проговорила она. – А Каге, Сора и Цуки – это кланы поменьше, – кланы Тени, Неба и Луны. Правильно?

– Один забыла.

– Ну да, точно, – кивнула Юмеко. – Еще есть Клан Солнца – это семья императора, Тайо. Но большинство членов этого клана живут в столице, поближе ко двору. Они редко покидают свою территорию – разве только, чтобы навестить даймё других кланов. По крайней мере, так рассказывал учитель Исао.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Что тебе известно о Каге?

– Что это самый малочисленный из подобных кланов. Их территория граничит с Кланом Огня, и они проиграли несколько битв с Хино, которые теснят их последние лет десять.

Все так. Клан Огня был давним врагом семьи Каге. Даже в мирные времена, когда император запретил войны по всей стране, Хино и Каге не прекратили враждовать. Клан Огня был большим и влиятельным, и его члены считали, что если другому клану не хватает сил, чтобы защитить собственную территорию, ее нужно передать тому, кто в состоянии ее защищать. Само собой, семейство Каге не одобряло этот замысел.

Но это был общеизвестный факт. Вражда двух кланов была столь же привычным явлением, как ливень в сезон дождей, и потому границы менялись так часто, что чиновникам было трудно за ними уследить.

– Что еще? – мягко спросил я.

– Ну, поговаривают, что Каге отличается от других кланов. Его воинам разрешено использовать темные и сомнительные техники в битве с более сильным соперником. Что они умеют превращаться в тень или исчезать в облаке дыма и что их даймё – это загадочная госпожа, по слухам, бессмертная.

Я выдохнул. Это были довольно распространенные слухи – частично правдивые, частично – нет, и Клан Тени поощрял их, дабы ввести врагов в заблуждение. Выходит, девушка не слышала ничего такого, что не одобрили бы Каге, и меня это обрадовало, ибо чужакам нельзя было знать истинные секреты Клана Тени. Тех, кто узнавал слишком много, как правило, заставляли умолкнуть – быстро и навсегда.

Хакаимоно очень нравилась эта идея, и он подначивал меня напасть на девушку, убить ее немедля. «Она тебе не нужна, – шептал демон у меня в голове. – Один быстрый удар – и все кончится». Она не почувствует боли. Она даже не поймет, что случилось, пока не проснется в кругу предков.

Но я отгонял эти мысли. Приказа убить девушку мне не поступало, а сам я не видел в ней угрозы для Клана Тени. К тому же я пообещал сопроводить ее до храма Стального Пера и мне очень нужна была ее помощь, чтобы отыскать свиток. Пока не возникнет новых приказов, именно эта задача оставалась для меня главной.

Лесные тени удлинялись. Я по-прежнему ощущал на себе вороний взгляд, но больше не видел птиц на ветках. Солнце опустилось ниже, и в воздухе стали то и дело мелькать крошечные огоньки светлячков.

– Ne, Тацуми, – вновь проговорила Юмеко и вытянула руку так, что светлячок присел ей на палец, мерцая в сумерках зеленовато-золотым светом. Она поднесла его поближе к глазам и с любопытством оглядела, и его сияние жутковатым отсветом легло на ее кожу. – Солнце садится, – сообщила она, не замечая, что я остановился и смотрю на нее. – Мы уже близко к Чочин-Мачи?

– Да.

Она подняла руку, и насекомое улетело в рощу.

– А почему его называют Городом Фонарей?

Мы вышли из леса. Дорога плавно вела к подножью холма, к реке и нескольким причалам на противоположном берегу.

– Сейчас сама увидишь.

Взглянув на город, она ахнула.

Чочин-Мачи был расположен на берегах реки Хотару и сиял в ночи, будто факел. Он был не таким крупным, как столица, Кин Хейген Тоши. Здесь был один маленький замок, несколько постоялых дворов, лавки, таверны и рыбное хозяйство, которое во многом и обеспечивало город. Хотя Чочин-Мачи славился не этим и вовсе не поэтому сюда стекались паломники и путешественники со всей Ивагото.

Почти на каждой улице, на каждом углу, на каждой лавочке и храме мягко поблескивали сотни красных бумажных фонариков, освещая весь город. Они свисали с крыш и веток, с дверных проемов и навесов, с румпелей лодок, плавающих в реке. Сияние города было видно за много миль, и путешественники спешили сюда, словно мотыльки на свет.