Я все это к тому, что «Л.К. Таймс» были кульминационным событием каждого нашего дня, а корабельные новости были их самой важной частью. Той ночью я не стоял на вахте, но все равно к завтраку опоздал. Когда я вбежал в столовую, все, как обычно, читали «Таймc», но, в отличие от обычного, никто не ел. Плюхнувшись между Ваном и Пруденс, я спросил:

– В чем дело? Чего они все?

Пру, не отвечая, протянула мне «Таймс». Первая страница была в черной рамке. По верху ее огромными буквами шло: «ПРОПАЛ „ВАСКО ДА ГАМА“». Я не поверил. «Васка» направлялся к Альфа Центавра, но ему было еще лететь и лететь, года четыре по земному времени. Он еще не дошел и до скорости света. Там, где он находился, вообще ничего не могло произойти. Наверное, это какая-то ошибка.

Я перевернул лист, чтобы прочитать подробности – на второй странице. Там, в рамке, было сообщение с «Санта Марии»: «(Официальное) Сегодня в 0334 по Гринвичу МЗК „Васка да Гама“ (Ф.Д.П. 172) прекратил выходить на связь. В этот момент действовали две специальные линии связи, одна с Землей, одна с „Магелланом“. В обоих случаях связь прекратилась без предупреждения, посреди сообщений, в один и тот же момент приведенного времени. Корабль был укомплектован одиннадцатью специальными связистами. Связаться с кем-либо из них не оказалось возможным. Поэтому приходится считать, что корабль погиб со всем экипажем».

Сообщение Ф.Д.П. констатировало только, что контакт с кораблем утрачен. Было еще заявление нашего Капитана и заметка подлиннее, включавшая в себя комментарии, полученные с других кораблей. Я прочитал все это, но главное содержалось в заголовке: «Васко» пропал, он ушел туда, куда уходят все корабли, не возвращающиеся на Землю.

Тут до меня вдруг дошло, и я поднял глаза. Место Каза Уорнера было пусто. Дядя Альф поймал мой взгляд и тихо сказал:

– Он уже знает, Том. Капитан разбудил его и сказал, как только это случилось. Одно хорошо, что он не был связан в этот момент с братом.

Я не был уверен, что здесь дядя Альф прав. Если бы так случилось с Пэтом, я хотел бы быть с ним в последний момент, ведь хотел бы? Пожалуй, размышлял я, хотел бы. И, во всяком случае, я был уверен, что сам-то Дядя хотел бы держать за руку свою Лапочку, если бы что вдруг случилось и она уходила туда, откуда не возвращаются, раньше него. А Каз и его брат Калеб были очень близки, это я знал.

В тот же день, позднее, у нас была заупокойная служба во главе с Капитаном. Дядя Альфред прочел короткую проповедь, а мы все вместе пропели «Молитву за Путешествующих». С этого момента мы притворялись, что и не было такого корабля – «Васка да Гама». Притворялись.

Каз ушел с нашего стола, и мамочка О'Тул взяла его к себе ассистентом. Каз и его брат работали в отеле до того, как их завербовал Ф.Д.П., и Каз очень ей пригодился; поддерживать экологический баланс на корабле с двумя сотнями людей – работенка не из легких. Господи, да просто выращивание пищи для этих двухсот человек, не будь это даже связано еще и с поддержанием атмосферного баланса, – серьезное дело. Одно обслуживание гидропонных плантаций и дрожжевых культур занимало все рабочее время девяти человек. Через несколько недель Каз уже взял на себя надзор за всеми хозяйственными делами корабля, и мамаша О'Тул смогла полностью посвятить свое время научным и техническим вопросам, только за камбузом она вполглаза продолжала присматривать.

Но вообще-то говоря, и «Васко да Гама» не должен был ввести меня в такую тоску. Во-первых, у меня там не было знакомых. Далее, если уж Каз справился с собой и вернулся к нормальной полезной жизни, чего же тогда я-то? Нет, скорее всего это произошло после моего дня рождения.

В нашей столовой были два календаря, вроде тех, какие висят в банках, а под каждым из них – большие электронные часы, управляемые из вычислительного центра. После старта и там и там было одно и то же Гринвичское время и одна и та же дата. Потом, по мере того, как мы ускорялись и скорость наша приближалась к световой, «проскальзывание» между «Л.К.» и Землей начало проявляться все заметнее, и часы расходились все больше и больше. Сперва мы это обсуждали, а потом просто перестали обращать внимание на часы с земным временем. Что толку знать, что сейчас три часа ночи следующей пятницы по Гринвичу, если на корабле как раз обеденное время? Это вроде часовых поясов и линии перемены дат на Земле, – вообще-то не очень интересно. Я даже не обращал внимания на ворчание Пэта по поводу того, в какое странное время приходится иногда работать; сам-то я стоял вахты в любое время суток. Поэтому для меня как гром среди ясного неба, прозвучал голос Пэта, когда он свистом разбудил меня посреди ночи и весело прокричал:

– С днем рождения!

– (Как? С чьим?)

– С твоим, придурок. Нашим. Чего это с тобой? Считать разучился?

– (Но ведь…)

– Да подожди ты. Сейчас как раз вносят пирог и все собираются петь «С днем рождения». Я спою вместе с ними, для тебя.

Пока они занимались этими делами, я натянул штаны и прошел в столовую. По корабельному времени была глубокая ночь, но одна лампочка там горела. При ее свете я рассмотрел часы и календари – так и есть, по Гринвичу был наш день рождения, а если гринвичское время пересчитать на наше, домашнее, там сейчас как раз обед.

Но это же не мой день рождения. Я живу по другому времени, это неправильно.

– Задул все с одного раза, – счастливым голосом объявил Пэт. – Теперь-то уж мы обязательно продержимся еще год. Мама спрашивает, испекли ли тебе пирог?

– (Скажи ей, что да.) – Ничего, конечно, не пекли, но я был не в настроении объяснять, что и почему. Мама легко начинает нервничать, даже если ей не объясняешь Эйнштейновскую концепцию времени. А вот Пэт мог бы и сам понять. Родители подарили Пэту новые часы. Кроме того, как он мне сообщил, была еще коробка конфет, подписанная на мое имя – я разрешаю открыть ее и пустить по кругу?

– (Валяйте.) – Я уж и не знал, то ли быть благодарным, то ли обидеться за «подарок», которого я не могу ни потрогать, ни увидеть. Чуть позднее я сказал Пэту, что мне надо спать и, пожалуйста, скажи всем «спокойной ночи» и «спасибо» от меня. Но спать я не стал, я просто лежал, пока в коридорах корабля не зажглись огни.

Через неделю на нашем столе был для меня праздничный пирог, все спели мне «С днем рождения» и надарили – с самыми наилучшими намерениями – уйму совершенно бесполезных подарков – много ли можно подарить человеку на борту корабля, когда все вы питаетесь в одной столовой и все, что вам нужно, берете с одних и тех же складов. Я встал и сказал всем спасибо, потом кто-то заорал «Речь», а потом я танцевал с девушками. И все-таки я не чувствовал радости от своего дня рождения, потому что тогда, несколько дней назад, у меня уже был день рождения.

На следующий, кажется, день дядя Стив зашел ко мне в каюту.

– Где это Вы скрываетесь, юноша?

– Чего? Нигде.

– Вот и я так думаю. – Он расположился на моем стуле, а я снова уселся на койку. – Как только я ни начну тебя высматривать, тебя всегда нигде нет. Ты же не все свое время стоишь вахты и работаешь. Так где же ты?