«О Господи! — молилась Синтия. — Помоги мне быть более милосердной в моих мыслях и поступках! У меня было так много счастья и так много любви в жизни, помоги мне забыть все беды! Утоли мою горечь и научи видеть лучшее в людях. Научи дарить другим доброту, нежность и понимание, кто бы они ни были и какими бы чужими ни казались…»

Она чувствовала, что молитва идет из глубины ее сердца. Неописуемое спокойствие снизошло на нее, спокойствие облегчающее и исцеляющее, и она ощутила умиротворение, впервые с тех самых пор, как в ее душе поселилось страдание из-за Питера. И в этот момент она поняла, что смятение чувств и сердечная боль покинули ее.

Так чудесно и необъяснимо она была благословлена любовью Господа.

Роберт торжественно привез с собой Джима Харриса. Молодой человек неловко вошел в спальню, держась позади Роберта, и Синтия увидела, как вдруг изменилось осунувшееся и обеспокоенное личико Нэлли. Парень улыбнулся девушке, и та умоляюще протянула к нему руки:

— О, Джим, надеюсь, ты на меня не злишься…

— Конечно нет, Нэлли! Почему ты не сообщила мне, глупая девчонка?

Момент был не для зрителей, и Роберт с Синтией покинули комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

— С ними все будет в порядке! — сказал Роберт, когда они подошли к лестнице.

Синтия взглянула на него с ироничной улыбкой:

— И что же добрый волшебник сделал, чтобы приблизить счастливый конец?

— Очень мало, — ответил Роберт, возвращая ей улыбку. — Джим — порядочный парень, он был неподдельно расстроен и готов сделать все для девушки еще до того…

— И что же вы ему пообещали? — спросила Синтия.

Роберт засмущался.

— Ну… я присматривал менеджера для гаража, который мне случилось приобрести в Ковентри, — пробормотал он. — На этой должности усердно работающий парень вполне может себе позволить содержать жену.

— И как давно вы владеете этим гаражом? — подозрительно поинтересовалась Синтия.

Роберт откинул голову и рассмеялся:

— Не скажу!

— Могу догадаться! Только мне непонятно, почему вы играете в доброго и великодушного Санта-Клауса для этой юной пары?

— А вы не допускаете, что просто из человеколюбия? — спросил Роберт.

— Я не совсем уверена, что дело именно в этом, — сказала она. — Это не совпадает с вашими… с некоторыми вашими поступками.

— Что вы имеете в виду? — Вопрос прозвучал предельно серьезно.

— Ну, например, ваши методы ведения хозяйства не внушают любви к вам ваших соседей. Они и так были недалеки от банкротства, когда вы появились, теперь же судебные приставы практически стоят на пороге! Фермеры не могут нанять нужных работников, потому что поместье Бетч-Вейл предлагает последним гораздо большую оплату.

Роберт сделал нетерпеливый жест.

— Я вовсе не конкурирую с ними! — возразил Он. — Просто они устарели, вот и все. Я хочу сделать свое поместье успешным и для этого, разумеется, вынужден тратить деньги!

Он говорил со всей прямотой, на какую был способен. Да, он был жесток в ведении дел, она это знала, и все же этот самый мужчина только что потратил приличную сумму только на то, чтобы принести счастье незнакомой женщине, случайно встретившейся на его жизненном пути.

Синтия вздохнула — это действительно было выше ее понимания! Она начала спускаться по ступенькам, Роберт последовал за ней. Когда они в молчании достигли подножия лестницы, он испытующе взглянул на нее и спросил:

— А что вы хотели бы, чтобы я делал? Оставил поместье таким, как его приобрел?

Синтия покачала головой:

— Нет, вовсе нет! Я просто не смогу объяснить яснее.

— Ладно, тогда, по крайней мере, позвольте вам высказать мою точку зрения. Я хотел бы откровенно поговорить с вами.

— У меня нет времени. Кроме того, вас ждет в гостиной Сара. Идите и утешьте ее.

— Нет, Синтия, подождите! — воскликнул Роберт.

Но Синтия уже бежала по коридору прочь от него. Роберт открыл дверь в гостиную и действительно обнаружил там Сару, полулежащую на софе с журналом на коленях. При виде его она воскликнула:

— О, Роберт, ты — как ответ на мольбу страдалицы! Я сидела здесь и думала — если никто не войдет, я завоплю!

— А кого бы ты хотела видеть? — спросил Роберт.

— Ну безусловно тебя! — кокетливо ответила Сара.

— Разве нет других мужчин в здешних краях? — ухмыльнулся Роберт, закуривая сигарету.

Он говорил с Сарой совсем другим тоном, не таким, каким беседовал с Синтией. В его голосе слышались нотки почти оскорбительного высокомерия, как будто он презирал находившуюся перед ним женщину.

— Ты по-прежнему довольно привлекательна, Сара. Не могу понять, почему ты тратишь здесь зря время.

— Трачу время?

— На меня, моя дорогая девочка!

— Ты влюблен в Синтию, да?

Роберт на мгновение застыл. Когда же он вновь заговорил, глаза его приобрели неприятно опасный блеск.

— Это мое дело, Сара!

Сара откинулась на подушки и воздела руки в умоляющем жесте капитуляции.

— Хорошо, хорошо! Я всего лишь констатирую очевидное. Не собираюсь вставлять тебе палки в колеса. И заметь, я могла бы быть тебе полезна… очень полезна! — Она произнесла последние два слова нарочито медленно.

Роберт прошел к окну и выглянул в сад. Сара ждала. Когда он ответил ей, голос его был небрежным и равнодушным.

— Что ты имела в виду — быть полезной?

Сара поняла, что ей удалось пробудить его интерес. Взяв белую сумочку, лежащую рядом с ней, она открыла ее и вытащила конверт.

— Я получила сегодня письмо из Америки, — ответила она. — Думаю, тебе оно будет интересно, Роберт… очень интересно!

Роберт подошел к софе и протянул руку:

— Пока в это слабо верится, Сара. Дай посмотреть!

Сара вцепилась в конверт обеими руками. Черные ресницы, обрамлявшие широко открытые, обманчиво наивные глаза, затрепетали.

— Один момент, Роберт! Прежде чем я дам письмо тебе, мне хотелось бы поговорить с тобой. Я нуждаюсь в твоем совете.

Роберт присел на краешек софы. Если бы в этот момент его могла видеть Синтия, она бы сказала, что он выглядит одновременно безжалостным и задорным.

— Ну? — Вопрос его прозвучал резко.

— У меня не было шанса сказать тебе этого прежде, — начала Сара, — но Бенни умер. Мое содержание иссякло, и я сильно нуждаюсь в средствах. Роберт, я в отчаянно тяжелом положении!

— Понятно! — Уголки его губ насмешливо изогнулись. — И сколько же ты хочешь за это письмо, которое, как ты выразилась, так… интересно?