Однако парень, пометавшись по площади, вдруг успокоился, вразвалку подошел к закрытому ларьку и, вытащив из кармана джинсов мобильник, стал кому-то названивать.

«Это еще не окончательное доказательство, — решила Саша. — Возможно, сейчас он звонит приятелю и рассказывает, какую потрясающую девушку встретил, и как она от него упорхнула».

Но один маленький нюанс заставил ее отказаться от романтической версии. Во время разговора на какую-то секунду парень вытянулся в струнку, словно собирался отдать кому-то честь. И все сразу встало на свои места. Он, конечно, рассказывал, как от него упорхнула прекрасная незнакомка. Только не приятелю. А кому-то явно старшему по званию.

«Вот черт, — подумала Саша и почувствовала, как сердце начинает бешено колотиться. — Значит, не мания. И прекрасно. И очень хорошо. Потому что они дураки, а я молодец». По коленям ее прошла легкая дрожь, она заставила себя развернуться и отправиться в туалет — сменить один карнавальный костюм на другой.

Из туалета универмага вышла стройная девушка в ярком брючном костюме из легкой материи, а на голове ее красовалась широкополая шляпа — последний писк моды, донесшийся из французских салонов до провинциального Новоладожска. В руке у девушки был огромный квадратный пакет — любому обывателю видно было, что затарилась она в универмаге по полной программе. Девушка перешла площадь, дождалась следующего автобуса и поехала не к дому Брыкина, а в сторону Холмов.

* * *

А на Холмы (так называлось местечко, когда-то очень давно густонаселенное, а ныне пустынное, с одинокой колокольней на горе) Саша отправилась, чтобы, с одной стороны, отыскать Николая Ершова, а с другой, — немного привести себя в чувство. Это шпионам просто — ушел от слежки и радуйся, устремляйся к следующему приключению. А Александре первый шпионский опыт дался нелегко. Всю дорогу, пока автобус петлял по кривой, ухабистой дороге, ее бил озноб, несмотря на невыносимую жару и духоту в салоне. Мысли в разные стороны разбегались. Каждая легковушка на трассе казалась «хвостом». Как ей хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко, где ее никто не знает и никто никогда не найдет. И гори все синим пламенем! Но вместе с тем в душе у нее уже начинала звучать дерзкая песенка: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…»

Саша была единственной пассажиркой, перед которой открыл двери водитель на остановке «17-й километр». Взметая клубы пыли, автобус неторопливо стал взбираться в гору, а Саша свернула с грунтовки на узкую тропинку, уверенная, что рано или поздно она приведет к колокольне, вокруг которой вот уже несколько лет кипела работа. Несколько десятков молодых и немолодых людей с детьми приезжали сюда из города, чтобы восстановить рассыпающееся от времени и непогоды сооружение. Называли они себя общиной, окрестив ее отчего-то «Розой ветров». Может быть, потому, что с места, где находилась колокольня, открывался горизонт на все четыре стороны света, и ветры дули со всех сторон. Говорили, что возле колокольни за неспешной беседой с руководителем строительства Николаем Ершовым, а также с частенько приезжавшим сюда православным батюшкой можно было увидеть и опустившегося пропойцу, и удачливого бизнесмена, и дряхлую старушку, и компанию совсем юных мальчиков и девочек. Никого община не отталкивала, никого не обижала и никому не мешала. Правда, первое время приезжали сюда на черных «волгах» представители мэрии и прочих властных структур, ревниво интересовались, что происходит, но благодаря дипломатическому мастерству Ершова эти «наезды» вскоре прекратились.

Саше было интересно, знает ли Ершов со своей компанией о происходящих в Новоладожске событиях. Она приблизилась к колокольне, вокруг которой расположился целый палаточный городок, яркостью красок напоминавший цыганский табор. Между палаток бегали маленькие дети, высоко взметались костры, хлопотали по хозяйству женщины, а со строительных лесов раздавались веселые мужские голоса. Бодро и деловито стучали топоры, повизгивали пилы.

«Интересно, могла бы и я жить вот так же? — подумала Саша. — Ведь такая жизнь наверняка привлекает этих людей, иначе не стали бы они каждый год приезжать сюда, распрощавшись с городскими удобствами, отказавшись от благ цивилизации, тащить с собой малышей, не боясь, что те могут простудиться, ночуя на холодной земле — ведь они живут здесь с ранней весны до поздней осени. Что движет ими? Великая идея? Кровь пращуров? Усталость от городской суеты?»

Она приблизилась к костру, возле которого хлопотали две скромно одетые женщины, готовя, по-видимому, обед, и поздоровалась.

— Здравствуйте, — ответили женщины почти что хором, а старшая добавила: — Милости просим к нашему огоньку.

— Спасибо, — сказала Саша и опустилась на чурбачок возле кострища. — Могу я вам помочь?

Женщины с сомнением посмотрели на легкомысленный наряд девушки, изящный маникюр и покачали головами.

— Да уж управились, — сказала женщина помоложе, которая в отличие от своей товарки была без платка. — Минут через пятнадцать обед будет готов. Присоединяйтесь.

— Благодарю, — кивнула Саша. — Не откажусь.

— Впервые у нас? — спросила другая женщина со строгим лицом и взглядом ясных серых глаз, в которых затаилась какая-то печаль. — Издалека приехали?

Саша отдала должное ее дипломатическим способностям. Во взгляде женщины явственно читалось: «Какого рожна ты сюда притащилась, барышня? Ты ведь совсем не нашего круга. Ишь, вырядилась! И чего таким бездельникам, как ты, тут надо?» А может быть, ничего такого она не думала, просто воображение у Саши разыгралось.

— Да, — ответила она. — Я здесь впервые. Хотя в Новоладожске бываю. А вообще приехала из Питера. Мне сказали, что здесь можно застать Аркадия Брыкина.

— Журналиста-то? — встрепенулась молодая женщина. — Да, он тут частенько мелькает. А зачем он вам?

— Наташа! — с упреком заметила старшая. — Если человеку нужен Аркаша, это его личное дело.

— А что тут такого, Женя? — пожала плечами Наташа. — Я просто спросила. Мне интересно. С какой стати он кому-то понадобился…

— Аркадий писал о вас? О реставрации колокольни? — вежливо осведомилась Саша.

— Отчего же не писать? Писал, — согласилась Женя. — Он человек интересующийся. И с фантазиями.

— С фантазиями, — эхом откликнулась Саша. — Много сочиняет?

— Очень! — воскликнула Наташа. — В основном, про Новоладожск. Ему бы сериалы придумывать для кино. А что? Иногда у него забавно получается. Но наши его не особенно слушают. Некогда им. Только у Коли терпения хватает на его истории. Ну и у нас тоже.

— А про синих людей истории были? — спросила Саша.

— Про «синяков» что ли? — засмеялась Наташа.

— Про людей с синими лицами. Про то, откуда они появились и куда потом исчезли.

Женщины переглянулись.

— А откуда вы знаете? — спросила Евгения. — Он нам о них говорил. Мы-то думали, разыгрывает он нас. Вы с ним уже встречались?

— Да, — сказала Саша. — И потом, я общалась с этими людьми. С «синелицыми».