— Я надеюсь, черт возьми, что сейчас мы говорим не о невинности, — резко ответил он.

— Тебе ужасно трудно примириться с тем, что я приняла его приглашение, правда?

— У меня камень на сердце. Мне не по душе этот человек, Хлоя.

— На экране он выглядел очень мило.

— Это твоя заслуга.

— Это своего рода благодарность, Габриэль. Он ведь дал интервью.

— И получил за это деньги.

— Он, вероятно, намерен пожертвовать их ночлежке для бездомных.

Габриэль повел мощным плечом:

— Если и пожертвует, то мы узнаем об этом из газет. Нет, Хлоя, Фриману, как и мне, хорошо известно о низменных сторонах жизни. Куда лучше, чем тебе.

— Ты говоришь о «тайных сторонах жизни»?

— Не совсем, — вид у Габриэля был мрачный.

— Габриэль, ты сам говорил, что я не так уж наивна. Мы будем обедать в роскошном ресторане, там будет полно народу.

— В «Уэверли», где он остановился? — Габриэль мрачно поглядел на нее сверху вниз.

— Да, там.

— Как ты оденешься?

От изумления глаза Хлои посветлели и стали бирюзовыми, почти такими же, как ее блузка.

— Габриэль, а я не знала, что ты интересуешься женской модой.

— Не очень-то лестно, — сухо отозвался он. — Разумеется, интересуюсь. Я всегда замечал, что на тебе надето.

— В таком случае ладно. Полагаю, я пойду в черном платье. У меня небольшой выбор. Платье без рукавов, с клинообразным вырезом. В магазине такие платья называют запахивающимися. Застегивается на единственную пуговицу.

— Чтобы ему было проще к тебе приставать?

— Я все предусмотрела, Макгир. Я горжусь тем, что умею обращаться с мужчинами и держать их на расстоянии вытянутой руки. Он пришлет за мной лимузин. На нем же меня отвезут домой.

— Позволь мне позвонить тебе? Убедиться, что ты благополучно добралась домой.

— Не думаю, что в этом будет надобность. Однако ты очень любезен, — нежно произнесла она.

— Хорошо, Каванах, развлекайся. Только не допускай, чтобы…

— Осторожнее, — предостерегла она.

— Тебя затащили в постель, — в его низком вибрирующем голосе явственно зазвучала сталь.

— Думаю, ты забыл, что в моем теле спрятана небольшая динамо-машина.

— Я видел, как из нее сыпались искры, — Гейб неожиданно улыбнулся. Выражение его лица смягчилось, и оно стало неотразимо привлекательным. — Остерегайся, Хлоя.

— Сам-то, пожалуйста, не развлекайся!

— Для этого мне нужна ты.

Хлоя, подойдя к двери, обернулась и послала ему воздушный поцелуй:

— Я просто люблю тебя, Макгир.

После чудесного выздоровления Делии Хлоя вся лучилась радостью. Габриэль проследил, как она вышла на улицу и энергично помахал ей рукой, когда она проходила мимо стеклянной стены.

Если бы все было, как она предполагала…

Хлоя с удовольствием осматривала вестибюль «Уэверли» с его роскошным убранством. По стенам висели большие полотна, принадлежащие кисти известных мастеров. Преимущественно на холстах в импрессионистском буйстве красок изображались цветы.

— Мисс Каванах? — Высокий элегантный мужчина, улыбаясь, подошел к ней и представился как Доминик Коллинс, управляющий гостаницей. — Мистер Фриман просил меня проводить вас, как только вы придете, в свой номер-люкс.

Номер-люкс? Сердце у нее ёкнуло.

— Но мы будем обедать в зале «Виктория», верно?

Управляющий, казалось, удивился.

— Мистер Фриман попросил накрыть стол в его апартаментах. Я самолично все проверил. Вы не будете разочарованы, мисс Каванах, обещаю вам.

Надо было повернуться и уйти. Но Доминик Коллинс жестом уже указывал на лифт, что доставлял самых богатых из гостей на верхний этаж, в один из четырех роскошных номеров-люкс.

Не успела Хлоя постучать, как появился Кристофер Фриман. Он с чрезмерным восхищением оглядел фигурку и лицо девушки.

На ней было черное платье. Он просто-таки обожал рыжеволосых женщин в черном. Подобное сочетание прекрасно оттеняло ее матовую кожу. Он был готов умереть, лишь бы прикоснуться к ее телу. В этом платье она выглядела чуть старше. Более опытной, чем казалась ему раньше. Он не желал, чтобы ему всякий раз напоминали, что он годится ей в отцы. Судя по всему, она надела это платье, чтобы угодить ему.

— Хлоя, вы бесподобны. Прошу, входите. Я подумал, что нам будет удобнее у меня в номере, чем в ресторане. Я люблю, по возможности, избегать назойливых взглядов. Надеюсь, вы не станете возражать. — Он взглянул на управляющего. — Благодарю, вас, Коллинс. Управляющий слегка поклонился.

— Вы всем довольны, мистер Фриман?

— Все просто чудесно! Когда можно будет подавать, я позвоню. Полагаю, мы начнем с шампанского.

Хлоя осторожно, оглядываясь по сторонам, вступила в огромный номер. Единственный выход вел на балкон. Из-за предостережений Габриэля у нее определенно разыгралось воображение. Фриман казался светским человеком. Не насильник же он!

— Проходите и присаживайтесь, Хлоя, — обворожительно улыбаясь, пригласил Фриман. — Мне не терпится сообщить, как я доволен нашим интервью. Мне звонят просто непрерывно. Все сходятся на том, что все прошло просто блестяще. Должен вам сказать, я не всегда бываю столь мил.

— Не могу не согласиться, — Хлоя тоже улыбнулась. Стараясь выиграть время, она пересекла огромную комнату и подошла к окну. От вида вечернего города захватывало дух. Небоскребы, многоэтажные здания, башни освещались тысячами огней. Убранство номера было выполнено в декоративном стиле 1920— 1930-х годов. Тут стояли сделанные на заказ кресла и оттоманки, горка с хрусталем старинной работы. На полу лежал великолепный ковер. Лампы под абажурами из шелкового газа стояли на столиках. Круглый обеденный стол в центре комнаты был накрыт белой льняной скатертью с кружевами. На нем стояли фужеры из тончайшего хрусталя, тарелки, лежали ложки, вилки. Небольшой букет белых орхидей и два серебряных канделябра с высокими тонкими свечами дополняли убранство стола. Корзина с лилиями и орхидеями, украшенная остроконечным тростником, стояла на буфете.

— Полагаю, ваш друг Макгир обеспокоен тем, что вы обедаете со мной наедине? — шутливо осведомился Фриман.

Хлоя улыбнулась:

— Он никак не может усвоить, что вы истый джентльмен, Кристофер.

— Почти, — он слегка повел плечом, — в большинстве случаев. Я совершенно без ума от вашего платья. И вашей прически. У вас великолепные волосы, а когда они приподняты и видна ваша шейка… от этого можно потерять голову. — Налив в хрустальные фужеры немного шампанского, он предложил один ей, а другой взял сам. — За ваше здоровье, Хлоя. Для меня имеет огромное значение, что вы решились прийти ко мне. А теперь не расскажете ли о своей маме? Я хочу знать о ней все.