— Не бойся ничего, — сказал девочке, а потом подумал и посоветовал — то есть можешь бояться, если страшно, главное делай это тихо.

Она снова кивнула. Теперь я уже не лез через подвал — окно открою, потом прикрою за собой. Мимо, за окном прошли, бряцая оружием, ещё два балбеса. Время пришло. Перепрыгнул через подоконник прямо с девочкой на руках. Метнулся через двор и замер за кустами вишни — идут. Сбились со своего графика, чтоб их. Сгорбился, пытаясь стать меньше и неприметнее, даже девочка сжалась.

— Эта хуйня закончится, как хозяин отловит свою чокнутую, — авторитетно сказал один другому.

Девочка вздрогнула, я неловко погладил её по спине — не знаю, как детей успокаивать. А времени все меньше, с трудом дождался, пока за угол завернут. Посадил девочку на забор — кажется крошечную фигурку за версту видно. Потом подтянулся на руках, перебросил свое тело на другую сторону.

— Прыгай, — шёпотом скомандовал я и подставил руки.

Девочка прыгнула сразу же и не раздумывая. Наверное, я никогда так быстро не бегал. Потому что за свою жизнь не страшно, а тут Зайкина мелочь в руках. Несколько кило весу, а ответственности — тонна. Добежал до машины, передал девочку Максу, и только сейчас понял — руки трясутся. Курить, нахер, прямо сейчас.

— Босс, ты чокнутый, — с удовольствием присвистнул Макс.

А я курю. Сигарету отбросил и за руль, скорее отсюда, пока папаша не вернулся. Дёрнули окольными путями, по проселочным дорогам, не дай бог попасться навстречу. На телефоне пропущенных от Ильи нет — это хорошо.

Кресла детского у меня отродясь не водилось, поэтому девочка кажется такой мелкой и потерянной на огромном сиденьи. Уткнулась взглядом в коленки и затихла.

— Домой привезу, — сказал я, — к себе. Там мамка твоя.

— Правда?

Я кивнул, а девочка снова замолчала, словно растратила весь запас слов на сегодня. Уже в лифте я посмотрел на неё внимательно. В волосах засохший лист застрял — это мы в вишне прятались. Одна прядка срезана, это заметно, и у меня кулаки сжимаются. А ещё, потому что у платья в горошек порван подол. Коленки в белых колготках серые от грязи. Не могло так от нашего побега, я всю дорогу её на руках держал. За ребёнком никто не смотрел.

— Ты храбрая, — высказал очевидное я, вспомнив, что детей надо хвалить.

А она взгляд вдруг вскинула, и на меня словно ушат ледяной воды опрокинули — узнал. Та самая девочка, что считала машины за моим центром. А по фоткам и не поняла, дети они и в Африке дети… Я покачал головой, удивляясь вывертам судьбы.

— Ты тоже, — ответила девочка. — Чемпион.

А потом взяла меня за руку. Точнее — за палец. Макс хмыкнул и отвёл смешливый взгляд, я ему свободной рукой погрозил кулаком. Так, чтобы девочка не видела.

И слова катаю на языке. Что скажу Зай? Наверное — и говорить ничего не нужно. Вот она, мелкая мелочь, нагляднее некуда, сопит сосредоточенно, мой палец сжимает. Волнуется, наверное.

— Сейчас твоей маме устроим сюрприз, — улыбнулся я и дверь отпер.



И увидел длинные ноги Ильи поперёк коридора.

Самые глупые поступки в своей жизни я совершала от отчаянья. Когда кажется, что есть только один выход, самый неподходящий, и я выбираю его.

Жалеть об этом буду после. Обо всем, что наделала, а пока важно только одно — Ясмин.

От дома Руслана я бежала, боялась, что он меня обнаружит раньше времени. Браслет сжимал руку, напоминая, что я все ещё несвободна, и кожа под ним нестерпимо зудела. Только снимать я его не смела.

Когда отошла на безопасное расстояние, достала телефон, набрала номер знакомый. Ещё подумала — а если он не ответит? Если телефон окажется недоступен, что мне тогда делать? Динара не может найти Руслан, я-то куда рванула?

От мыслей сводило пальцы, я телефон так крепко сжала, почти в ухо впечатала. Гудок, второй, пятый.

— Алле.

Такой знакомый голос, чуть растягивающий последнюю букву в слове.

— Это я.

Динар засмеялся. Жутко так, кровь в жилах стыла от его смеха.

— Погуляла? Пора домой, к папочке.

— Что с Ясмин? — я глаза закрыла, кулаки сжимаю, царапая внутреннюю сторону ладони ногтями. — Я хочу ее услышать.

— Ах, вот чего тебе хочется, — протянул он насмешливо, — захотелось сразу после того, как волосы ее увидела?

— Ты мерзавец, — прошептала, а сама думала, как ненавижу его. Ненавижу так сильно, как никого и никогда.

— У тебя есть полчаса, чтобы добраться до улицы Мира. Если приведешь с собой своего пса, Ясмин больше не увидишь.

И сбросил звонок. Я заметалась: куда идти? На улице стемнело уже, я от дома Руслана так далеко убежала, что и не знаю, где теперь нахожусь. В кармане мятые сотки, на такси хватить должно.

Я к дороге побежала, благо рядом оказался оживленный проспект. Таксист кофе пил из пластикового стаканчика рядом со своим автомобилем, я к нему:

— Мне на Мира надо, срочно!

— Там перекрыто, сегодня праздник же, — попивая, не торопясь ответил мужчина. Грузный, усатый, волосы седые — а мне так хочется пнуть его, чтобы он зашевелился быстрее, а не прихлебывал мерзотную бурду с химическим кофейным запахом.

— Вези! — рявкнула я и деньги ему все всучила, до последнего рубля. — У меня там дочка!

— Ладно, не ори. До Ленина довезу, оттуда пешком добежишь.

И мы поехали, наконец. Я цеплялась за ремень безопасности, траурной лентой перечеркивающий мою грудь, и мне виделся в этом дурной знак. Но главное, я увижу свою дочь. И больше никогда, никуда не сбегу, лишь бы с ней все в порядке было.

— Все, дальше пешком только, — сказал таксист, притормаживая, — по переходу пробежишься, а оттуда налево и две улицы вниз.

Я его не дослушала, выскочила на улицу, дверь автомобильной хлопнула. Везде люди, много людей. Вечер теплый, и кажется весь город выбрался сюда, на центральные улицы. Как я здесь Динара найду?

Я бежала, проталкивалась сквозь толпу. Вслед мне раздавались крики, кто-то ругался. Плечо болело — то, которым я людей расталкивала, напрочь забыв о манерах.

На улице Мира, местном Арбате, и вовсе было не продохнуть, музыка играет, фонтаны с подсветкой включились.

Я иду вперёд, вглядываясь в лица, и боюсь, что мы разминемся. Сжимала мобильный крепко в кармане кофты, лишь бы не потерялся, вдруг он позвонит, а я не услышу?

— Привееееет, — раздалось прямо над ухом, а потом стало темно. Я заорала, задергалась от неожиданности, попыталась в сторону отскочить. — Сделаем фото с Марти?

Мужчина, в костюме ростовой куклы, дурацкой зебры из мультика "Мадагаскар", возвышался надо мной. В открытой пасти виднеется человеческое лицо, глаза блестят, голос из-за маски глухой.