– Это почему?

Айрис Тремейн покачала головой.

– Я, пожалуй, пойду, – резко сказала она и взяла свою сумочку.

Испуг внезапно охватил Алекс.

– Почему?

– Гораздо лучше будет, если я уйду, дорогая, это совсем не то, что я думала.

Алекс смотрела на ее выпученные белки, шныряющие по комнате темные зрачки, глубокие морщины на лбу.

– Вы, по крайней мере, можете объяснить почему? – поинтересовалась она.

Айрис Тремейн села на минутку, покопалась в сумочке, вытащила пудреницу, открыла ее с громким щелчком, уставилась на себя в зеркало.

– Я вижу картину, – сказала она, припудривая нос.

Алекс чувствовала, как в ней закипает злость.

– Пожалуйста, скажите мне, что все это значит.

Женщина посмотрела на нее, захлопнула пудреницу. Задумалась, тряхнула головой.

– Вы должны верить мне, дорогая. Лучше я пойду. Лучше всего вообще не говорить об этом, забудьте все, дорогая, забудьте, что я приходила. Вы были правы, абсолютно правы в прошлый раз.

Она снова встала и двинулась к двери, остановилась, чтобы любезно улыбнуться Алекс, но ее слишком сильно трясло.

– Я правда считаю, что мне лучше уйти и не вмешиваться. Думаю, это наилучший выход. Насчет платы можете не беспокоиться.

Наверху раздался глухой стук. Алекс сначала решила, что ей померещилось, но потом увидела нервный взгляд гостьи.

– Он не находит себе покоя.

– Пойду посмотрю, что это было.

– Нет, дорогая, я бы не стала этого делать. Понимаете, я его потревожила, – неуверенно пробормотала Айрис. – Он недоволен моим приходом, очень недоволен. – Женщина покачала головой. – Оставьте это дело, дорогая, примите мой совет… я никогда не слышала… никогда не знала… чтобы такое, вы должны оставить это дело, оставьте его, не замечайте его.

Неожиданно она шагнула к Алекс и крепко ухватила ее за руку. Алекс ощутила холод кожаной перчатки.

– Именно так вам следует поступить.

После этих слов Айрис повернулась и быстрым шагом направилась в коридор. Потом раздался щелчок дверного замка – она вышла из дома.

Алекс оглядела комнату. Голова кружилась. Она подошла к окну, раздвинула шторы, посмотрела на улицу. Айрис Тремейн шла короткими утиными шажками, все быстрее и быстрее, шагая все решительнее, словно собиралась припустить бегом, но не имела для этого сил.

Алекс задернула шторы и оглядела комнату. Что такого могла увидеть Айрис Тремейн? Психопатка она или?.. Алекс закурила, глубоко затянулась. У сигареты был противный, незнакомый вкус, словно у жженой резины. Фабиану не нравилось, что она курит, и она всегда старалась не курить при нем. Она вдруг подумала, что теперь обманывает его, затянулась еще раз чуть ли не украдкой, загасила окурок, сморщила нос от противного запаха.

Она прошла на кухню, стараясь не думать о стуке наверху. Пусть это тоже будет игрой воображения, но она видела лицо Айрис Тремейн, ее испуганный взгляд вверх. Наверное, опять что-то с бойлером. Алекс открыла дверь холодильника, перебрала заморозку, прикидывая, что приготовить Филипу, потом закрыла. Ее одолевало беспокойство. Посмотрела на часы – семь, он скоро приедет. Пусть сам решает, а она приготовит в микроволновке.

Алекс подняла голову, прислушалась. Все тихо. Что имела в виду эта чертова баба? Алекс прошла по коридору, поднялась по лестнице, остановилась на площадке и снова прислушалась. Ей вдруг стало не по себе, она пожалела, что одна. Издалека донесся вой сирены «скорой помощи». Алекс открыла дверь спальни, включила свет – все было в порядке. Проверила ванную – там тоже ничего не изменилось. Прошла к двери Фабиана и снова прислушалась. Толкнула дверь, включила свет. И кровь застыла у нее в жилах.

Перевернутый чемодан лежал на полу, содержимое валялось вокруг.

Ее повело, и она оперлась о стену, чтобы не упасть. Но и стена стала уходить от нее, и Алекс, споткнувшись, ухватилась за кресло. Закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов, открыла, огляделась. Несколько мгновений она пребывала в прострации, потом вышла из комнаты, сделала пару шагов по коридору, открыла дверь в ванную сына. Неужели здесь кто-то был? Нет, невозможно, все окна закрыты, на защелках. Может, чемодан упал сам по себе? Может, она оставила его на краю кровати? Нет, невозможно. Так как же? Как это вышло?

Алекс вернулась в спальню, уставилась на разбросанную по полу одежду, книги, дневник, видавшую виды соломенную шляпу. Потом посмотрела на портрет. Как?

Раздался звонок. Она выключила свет, закрыла дверь и спустилась по лестнице.

– Сидеть! – услышала она голос, а за ним сердитый рык. – Сидеть!

Дрожа, Алекс открыла дверь. Филип Мейн, в потрепанной замшевой куртке, сжимал под мышкой помятый бумажный пакет, а другой рукой не без труда удерживал на поводке Блэка.

– Блэк, сидеть! – Мейн посмотрел на нее. – Извини, если раньше времени, забыл, когда мы договорились. – Он снова рявкнул на собаку: – Сидеть!

– Не помню, чтобы я называла время.

Он протянул ей бумажный пакет:

– Не знал, что́ мы будем есть, поэтому купил красное и белое.

– Спасибо. – Она взяла пакет.

Пес поволок Мейна назад.

– Блэк, сидеть!

Тот испустил низкий рык, похожий на работу мощного мотоцикла на холостом ходу.

– Входи.

Мейн резко дернул поводок, и Блэк издал удивленный хрип.

– Он… гм… не очень доволен… Я мало выгуливал его.

Пес уперся лапами в бетонные ступени и немного проехался – Мейн был полон решимости затащить его внутрь.

– Блэк!

Пес посмотрел на хозяина, признавая поражение, и неохотно последовал за ним в дом. Но в холле остановился и сел.

– Привет, мальчик. – Алекс потрепала пса.

Но тот даже не заметил ее, продолжая подозрительно смотреть в пол. Мейн отстегнул поводок и произнес:

– Он бывает не в духе.

– Наверное, держать собаку в Лондоне нелегко.

– Иногда. – Мейн свернул поводок, сунул его в карман. – Но мы, похоже, управляемся.

Они прошли в гостиную.

– Ты что будешь?

– Выглядишь ужасно.

– Спасибо, – улыбнулась она.

– Ты бледная как смерть.

– Виски?

– «Пэдди» у тебя, полагаю, нет?

– «Пэдди»?

– Ирландский сорт.

Она покачала головой.

– Извини. – Под его пристальным взглядом ей стало неловко. – Наверное, я немного устала.