Все это время, каждый прожитый без него день казались ей мучительным испытанием. Стоило ей услышать звук мобильного телефона, как она, словно одержимая, бросалась к своей сумке в надежде хоть на мгновение насладиться его голосом. Но всякий раз, видя на дисплее имя мужа, она безнадежно отключала звук и вновь опускала голову. В ее памяти то и дело всплывали картины их невероятных встреч, а по ночам она вскакивала с постели от нервного перевозбуждения, не в силах поверить в то, что сказке больше нет места в ее жизни.

В последние дни перед отъездом Катерина и вовсе не находила себе места. У нее разрывалось сердце. И дело было даже не в расстоянии – оно не было существенным. Просто один тот факт, что ей придется вернуться в супружескую квартиру, поставив при этом крест на едва обретенной свободе и таком счастливом времяпрепровождении, угнетал ее, словно черная туча, нависшая над головой посреди теплого, ясного дня.

Вечером в пятницу мобильный вновь зазвонил. Катя взглянула на табло. На нем высвечивалось имя «Крис Ривер». Волна кипятка вновь окатила ее с ног до головы. Едва собравшись с силами, она взяла телефон и еле слышно произнесла:

– Привет…

– Привет! – раздалось в ответ.

Голос Криса был бодрым и исполненным надежды, от чего Катино сердце сжималось еще больнее. – Я хотел извиниться перед тобой, – начал он, – Меньше всего на свете я хотел добиться такого исхода! Давай забудем обо всем, что мы наговорили, и встретимся, как друзья. Я скучаю по тебе! Я не могу обойтись без возможности позвонить тебе в любое время суток и не быть неправильно понятым! Я чувствую себя связанным по рукам и ногам! И это невыносимо! Наше общение было единственным радостным событием в моей жизни. Прошу тебя, не отнимай у меня это! Постарайся выкинуть из памяти тот разговор и не относиться ко мне предвзято! Умоляю, давай увидимся завтра! Пожалуйста, не говори нет! Пожалуйста, не говори!

Катя едва смогла набрать воздуха, чтобы произнести:

– Извини, Крис, завтра у меня не получится. Утром я уезжаю домой, к мужу. Я уже собрала вещи…

На противоположном конце связи повисло гробовое молчание. Спустя несколько секунд раздались короткие гудки. Катино сердце сильно и часто забилось. Она не знала, что и думать. Заломив руки, она присела на краешек кровати и начала нервно раскачиваться. Какое-то тревожное предчувствие распространяло по всему ее телу неуемную дрожь. Минут через двадцать тишину нарушил стук. Катя подскочила, словно ошпаренная, и судорожно открыла дверь. Крис стоял у нее на пороге. В его глазах читался испуг и недоумение, но он не решался что-либо произнести. Да и что он мог сказать, если они оба все понимали без слов? Это был немой диалог о страдании, о безграничной боли, о безвыходности положения, в котором они находились. В его взгляде застыл горький безмолвный вопрос, и Катерину вдруг охватило такое удушающее отчаяние, что она не выдержала и бросилась к нему на шею. Они впились друг в друга губами, как умирающий от голода хищник впивается в спасительную добычу, стремясь поскорей насытиться. Они кусали друг другу губы от необузданной страсти, от неутолимого голода друг по другу и судорожно прижимали друг друга руками как можно ближе к себе, так что едва уже могли дышать. Неизвестно, сколько это продолжалось, пока наконец Катя не нашла в себе силы и не отстранилась от Криса. Переводя дух, она отрывисто отрицательно покачала головой, давая понять, что у этого порыва не может быть продолжения. Сглотнув, Крис пошатнулся и вымолвил:

– Скажи мне только одно: ты любишь меня?

Катя была озадачена этим вопросом, хотя по ее взгляду можно было понять все без слов. Наконец, она ответила:

– Я не могу любить тебя! При всем своем желании! И при всем желании не могу не любить…

Большие, красивые, черные глаза Криса наполнились застывшими слезами. Лицо его было искажено мужественной болью. Еле слышно он произнес:

– Пожалуйста, не уезжай!

Вся эта сцена страдания просто убивала Катерину. Это было выше ее сил. Она начинала терять самообладание и поэтому хотела как можно скорее прекратить эти мучения. Выдохнув, она огласила вердикт:

– Тебе лучше уйти!

– Нет! – взмолился Крис, – Только не гони меня сейчас, прошу тебя! Не забирай у меня этот вечер!

Но с таким трудом найдя в себе силы, Катя уже не могла свернуть с намеченного пути:

– Этот вечер ничего не изменит! С каждой минутой нам становится все сложнее оторвать себя друг от друга. Лучше нам расстаться прямо сейчас… Навсегда!

С этими словами его взгляд окончательно затянулся пеленой разочарования и безнадежности. Постояв пару минут, перебирая в голове последние возможные варианты, Крис все же развернулся и пошел к выходу. Уже почти закрыв за собой дверь, он вдруг резко вернулся в комнату и в отчаянии спросил:

– Скажи, ты бы родила мне детей? Если бы мы с тобой жили вместе, ты бы родила мне детей?

Без сил присев на краешек кровати, Катя хриплым голосом ответила:

– С тобой я пошла бы на край света!

Воцарилось тяжелое молчание. Взгляд Криса пронизывал Катерину насквозь, он был полон обиды и упрека, так что Катя уже готова была разразиться рыданиями, как вдруг он глухо произнес:

– Хорошо, я уйду…

Как только он вышел за дверь, Катя бросилась на кровать и залилась горькими слезами. Крис же в исступлении завел мотор мотоцикла и рванул навстречу неизвестности. Ничего не видя перед собой, он ни на секунду не отпускал ручку газа, мчась как сумасшедший и стараясь ни о чем не думать в надежде потерять управление и разбиться раньше, чем его накроет волна нестерпимой боли, раньше, чем он поймет, что сейчас произошло. Но ничего такого не случалось. А предательский мозг не давал ему покоя, и даже поток адреналина не мог заглушить причиняемых сознанием страданий. Наконец, он уже не смог больше сдерживаться. Он резко развернулся и затормозил. Он стоял посреди пустынной ночной дороги и из его горла вырывались нестерпимые рыдания.

– Господи, ну почему? За что? Зачем я опять должен испытывать эту боль? Я этого не переживу! Лучше бы ты дал мне разбиться!

А в этот момент на него смотрели сверху невидимые глаза и неслышимый голос произносил: «Не сейчас, друг мой… Не сейчас…»

* * *

Завязав себя в узел, Катя вернулась в Сан-Диего, где ее ждала волна нестерпимой нежности и любви. Ее встречали, как героя, как триумфатора, а она себя чувствовала самым мерзким, подлым и ко всему несчастным созданием на планете. Ее ожидали подарки, праздничные ужины в лучших ресторанах города и безудержный секс, который был для нее самым ужасным испытанием за всю ее жизнь. На душе у нее было так тяжело, словно она совершила самое тяжкое преступление на свете, и еще хуже было оттого, что это преступление было лучшим, что случалось с ней с момента ее рождения, и она готова была убить, чтобы испытать эти ощущения вновь. Вот только убить она могла кого угодно, кроме своего мужа. Он был слишком дорогим для нее человеком и от этого становился еще более ненавистным.