В V веке, хотя римское золото найдено в больших количествах на балтийских островах и шведском материке, мало свидетельств наличия там римских товаров. И это несмотря на активную торговлю через центральноевропейские границы Рима. Вместо этого металлические изделия и ювелирные украшения тех лет в Скандинавии демонстрируют следы сильного центральноазиатского влияния и, судя по всему, были изготовлены исключительно в местных мастерских. Вендельские шлемы раннего периода в Швеции, к примеру, имеют в основном римскую конструкцию, но украшены совершенно иначе[46]. Скандинавия, несмотря на римское золото, похоже, являлась частью более широкой центральноевропейской русской культурной области, протянувшейся до Рейна. В этой области влияние Центральной Азии и Персии Сасанидов было важнее, чем влияние римского мира. Еще сильнее озадачивает то, что, хотя римское золото, датированное рассматриваемым периодом, находили в Скандинавии, его практически не было в Центральной Европе, в первую очередь в Восточной Германии, через которую оно должно было пройти, чтобы очутиться на далеких балтийских берегах. Некоторые историки пытались объяснить этот парадокс, отрицая существование торговли со Скандинавией в те годы. Если верить им, найденное золото добралось до Балтики не посредством торговли, а было привезено возвращающимися северными солдатами и другими лицами, которые привезли его с собой из империи гуннов и римского мира. В некоторых случаях это может быть правдой, но в целом объяснение кажется неправдоподобным. Мне представляется более вероятным следующее: нам известно, что римский мир торговал через границы с варварами Центральной Европы. Но объем этой торговли, ввиду упадка экономической жизни империи и навязанного контроля торговли, был достаточен только для удовлетворения самых насущных потребностей людей, живших за Рейном и Дунаем. Вместо товаров большая часть экспорта, отправленного Римом в Центральную Европу, состояла из золота в виде субсидий. Меха, янтарь и, конечно, рабов везли из Скандинавии в Европу. И когда скандинавские торговцы привозили свои товары с севера в самое сердце владений Аттилы, они получали за свои меха, янтарь и прочие грузы не изготовленные римлянами товары, а римское золото, а также, возможно, какую-то часть товаров, изготовленных на востоке, а не в Риме. Это золото они везли обратно на север. А отсутствие археологических находок монет объясняется просто: как известно, эти регионы до 500 года не были заселены.

Таким образом, любопытный парадокс с золотом при отсутствии римских товаров объясняется просто. Как систематически повторяли гунны в каждом своем договоре с империей, торговля должна вестись свободно. Очевидно, такая ситуация являлась искусственной. Она полностью зависела от римских взяток и субсидий, выплачиваемых ничего не производившим варварам Центральной Европы. А ее последствия оказались далекоидущими и породили поток золота, текущий на север из римского мира в Скандинавию, где их использовали не так для производства, как для изготовления украшений и т. д. Определенно, те, кто говорит о вывозе золота на восток в последние годы империи, не уделил должного внимания археологическим свидетельствам, которые показывают, что больше золотого богатства средиземноморского мира направлялось на север в Скандинавию, чем на восток в Китай и Индию.

Такова была экономическая ситуация в Северной Европе в первые пять или шесть десятилетий V века. Что же произошло в следующее столетие рассматриваемого нами периода? Давайте для начала рассмотрим Галлию. Мы уже отмечали, что после 450 года там имели место быстрые перемены. Бритты высадились с моря и начали колонизовать Арморику, а саксонские пираты, действовавшие у берегов Западной Галлии, делали практически невозможной торговлю. Франки захватили субримскую Галлию к северу от Луары и вскоре после 500 года уничтожили вестготское господство над Аквитанией. К 550 году бургунды завоевали также новую франкскую империю Меровингов, протянувшуюся от Средиземного моря до Германии.

Любопытно, что Южная и Западная Галлия понесли от этих событий не самый большой ущерб в экономическом отношении. Замена вестготского или бургундского правления франкским к югу от Луары поначалу не означала больших перемен. Аристократы – Аполлинарии и иже с ними – легко переметнулись от одного хозяина к другому, который к тому же обладал существенным преимуществом – был ортодоксальным католиком, христианином, а не еретиком. К югу от Луары система вилл продолжала существовать. Города вроде Бордо, Тулузы и Пуатье тоже никуда не делись. Галлоримская аристократия, как и прежде, оставалась доминирующим элементом в сельском обществе и монополизировала ключевые позиции в церкви. Фортунат счел бы для себя приемлемыми многие места, где развивалось общество и культивировался тонкий вкус, к которому он всегда стремился.

Атлантическая торговля, которая до 450 года доходила до берегов Западной Галлии, теперь пребывала в застое. Однако это компенсировалось другим событием – возрождением средиземноморской торговли с берегами Галлии. В конце V века, когда пиратство вандалов пошло на убыль, и в начале VI века, когда восстановленная Юстинианом Романия стимулировала коммерческое развитие, возродилась торговля между Галлией и Востоком. Сирийцы, евреи и другие жители Востока снова привозили свои товары в Марсель, Нарбонну и города внутри страны. Золото, редкое в VI веке, опять стало относительно обычным. Южная и Центральная Галлия, которые в IV веке были экономически отделены от Средиземноморья, легко интегрировались в средиземноморский мир. На исторической сцене появился экономический ренессанс Меровингов – западный аналог Юстинианова возрождения на Средиземноморье.

Если такова была ситуация на юге и в отдельных частях центра Галлии, совершенно иначе обстояли дела до 550 года в остальной провинции и тех регионах Рейнской области, которые выходили к Северной Европе и Атлантике, а не к Средиземному морю. В Рейнской области городская жизнь в таких крупных центрах, как Кёльн, Тонгерен, Бонн, Вормс, Майнц, Шпейер и Страсбург, пришла в упадок. Дальше на юг и восток, в таких центрах, как Трир, Верден, Турне и Камбре, почти не осталось римской экономики.

Причины краха городских центров понять нетрудно. Их корни вовсе не в деструктивном характере франкских завоеваний, а скорее в природе римской экономической жизни в этой части Европы. Как уже говорилось ранее, промышленность этого региона, сконцентрированная в этих городах, – фабрики по производству оружия, тканей и т. д., была полностью под государственным контролем. То же самое можно сказать о мерах по транспортировке продовольствия, которыми занималась контролируемая государством коллегия речных перевозчиков. Конец римской правительственной системы в этих регионах и ее замена управлением франков почти сразу же положила конец такому положению дел. Система, направленная на обеспечение снабжения пограничных армий, не имела никакого смысла, если эти армии прекратили свое существование, и Рейн больше не служил границей между двумя мирами. Франки поддерживали римскую систему общественных перевозок, которую они сочли полезной, но все остальное – gynecée, фабрики по производству оружия, общественные продовольственные склады и корпорации nautae на реках – исчезло почти сразу