— Оля, я не буду тебя прикрывать, — прошипела она.

— Илон, пожалуйста, молчи. Все будет хорошо, — шепотом ответила Морозова.

— Ты в своем уме? Ты слышала, что тебе врач сказал?

Если первым порывом было встать и встретить их, то сейчас я покосился на лестницу и навострил уши. Игорь, похоже не услышал, что они приехали, иначе точно спускался бы по ступенькам.

— Илона, ты же видела, — умоляющим тоном начала Ольга, — Ты видела его. Как я могу согласиться на такое? Он же живой. У него сердце бьется, а ты мне предлагаешь — что, избавиться от него?

Сглотнув, я тихонько поднялся и бесшумно переместился за стену, чтобы они меня не увидели, когда пройдут в холл. Я не хотел подслушивать этот разговор, но выбора у меня уже не оставалось.

— Оля, это решение вы должны принимать вдвоем. Не ты одна, — с укором проговорила Илона.

— Не говори ему.

— Я не могу.

— Если ты расскажешь, ты мне больше не сестра, — выплюнула Морозова.

Я с ужасом уставился на стену, за которой они разговаривали и покачал головой. Заявление слишком серьезное, чтобы быть шуткой и похоже в семейной идиллии наступила черная полоса.

На втором этаже раздались тяжелые шаги Лазарева, и я спрятался в темном углу под лестницей. Над головой противно заскрипели ступеньки, когда Оля шикнула на сестру и сладким голосом пропела:

— Игоряша, а мне сегодня 3д узи сделали. Есть фотки!

— Показывай, — рассмеялся мой друг.

Слыша, как они вдвоем поднимаются по лестнице я судорожно соображал, что делать дальше. Когда на втором этаже хлопнула дверь, и следом за этим воцарилась тишина, я вышел из своего укрытия и прошмыгнул на кухню.

Без ста грамм не разберешься, как говорят в народе. Открыв холодильник, я не нашел алкоголя и устало потер затылок. Когда за спиной раздался тонкий голосок, я вздрогнул и застыл, как вкопанный.

— Ты все слышал, да?

Развернувшись, уставился на Романову. Она стояла, обхватив себя руками в дверном проеме и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, кусая губу и нервно дергая ногой. Я тоже молча уставился на нее, кажется, даже дыхание перехватило от отчаянного взгляда, направленного в мою сторону.

Что сказать? И нужно ли вообще? Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я заскрежетал не своим голосом:

— Хочешь поговорить?

Медленно, очень медленно, Илона кивнула.

— Бери купальник и поехали.

Снова кивок, а затем она отвернулась и быстро побежала на второй этаж. Пока она переодевалась, я взял из по-прежнему открытого холодильника две бутылки безалкогольного пива и подхватил в прихожей ключи от машины. Солнечные очки Лазарева лежали на тумбочке, я водрузил их на нос, и открыл дверь, когда шаги Романовой раздались сверху.

— Жду в машине, — крикнул, закрывая за собой дверь.

Почему-то хотелось сбежать из дома, который был похож на крепость со всеми этими датчиками. Я не понимал, что не так до этого момента. Теперь понял.

В воздухе осязаемо сквозило безысходностью.

***

Мы ехали молча, только потоки воздуха из приоткрытого окна гудели в салоне. Когда я припарковал машину у смотровой площадки и вышел на улицу, первым делом скинул футболку и бросил ее на сидение — солнце сегодня палило нещадно. Махнул на дорожку, ведущую к песку и порадовался, что выбрал место подальше от центра пляжа. Народу, конечно, было немного, но мне почему-то хотелось уединения. Подозреваю, что не мне одному.

Большие волны перекатывались на берегу — вода действительно неспокойная. Резкие порывы ветра охладили нагретую солнцем кожу, и я заметил, как руки Романовой покрылись мелкими мурашками. Добравшись до песчаного берега, мы вдвоем остановились в нескольких метрах от воды и посмотрели друг на друга.

Я не решался завести разговор о том, что произошло в доме; Илона тоже молчала. Заприметив сухой камень, торчащий из песка, я подошел к нему и опустился, подтягивая к себе одно колено.

— Какое у тебя было звание? — спросила девушка, глядя вдаль.

— Лейтенант.

— А награды у тебя есть?

— Есть. Но я не хочу о них говорить, — пожав плечами, зарыл пальцы ноги в песок и поморщился от прохлады.

— Почему? — Илона бросила на меня любопытный взгляд и снова отвернулась.

— Потому что, — вздохнул я, — Наградами, полученными на войне, не принято хвастаться.

Девушка тихо хмыкнула, но настаивать не стала. Помолчав, я посмотрел на набегающие на берег волны.

— Медаль за отвагу мне дали за спасение сержанта и еще четверых бойцов. Колонна попала под обстрел, раненых выносили фактически на себе — пока не подъехал БТР, — я зажмурился и тут же открыл глаза, когда перед ними замелькали те картинки, — Санитар только поступил на службу и был в шоке, пришлось колоть обезболивающее самому. Водитель ЗИЛа, шедшего перед нами получил две пули в ногу — тоже самому пришлось вытаскивать, зашивать и перевязывать.

— Понимаю теперь, почему таким не принято хвастаться…

Сделав несколько шагов к кромке воды, она обхватила себя руками и потрогала воду кончиками пальцев.

— Ты же хотела искупаться? — спросил, когда она отступила назад.

— Холодно.

Тихо хмыкнув, я поднялся и подошел ближе, вставая за ее спиной. Илона надела тонкое платье бледно-желтого цвета и, если честно, этот цвет совсем не подходил ее коже. На шее болтались завязки и когда я потянул одну из них, она вздрогнула.

— Что ты делаешь? — резко развернулась, подхватывая бретельки, но я отвел ее руки в стороны.

— Давай искупаемся, — просто предложил я.

Она позволила снять одежду через голову и бросить ее на камень, одиноко торчащий из песка. Задрожала — я заметил это, когда шагнул к ней еще ближе.

— Тимур, вода холодная, — пролепетала Романова, с опаской изучая мое лицо.

— Тебе так кажется.

— Волны большие, — продолжила упираться она.

— Я тебя подержу.

— Скорее ты меня утопишь, — съязвила, сощурившись, но не двигаясь с места.

Я улыбнулся. Да, улыбнулся и покачал головой, обнимая ее за талию и притягивая к себе. Наклонившись, я вдохнул запах моря и песка и капельку ее аромата — ромашек и чего-то сладкого. А дальше… Просто действовал по наитию.

Мои губы опустились, и ее рот тут же открылся, впуская меня. Я не хотел быть жадным, просто хотел ее отвлечь, но когда она выдохнула не смог удержаться. Прижимая к себе, я оторвал ее от песка и перехватил одной рукой бедро, улыбнувшись, когда Илона поняла намек и обвила меня ногами.

Сделав первый шаг в воду, поморщился, но тут же забыл обо всем на свете, потому что ее губы продолжали касаться моих, или мои ее — уже не разобрать. Широко шагая, я все глубже погружался в воду: по щиколотку, по колено, чуть выше колена, до середины бедра…