Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И зачем ты это говоришь мне? Мы никакая не пара. И чувств у меня к нему нет никаких, потому что он все внушил мне! А я все поражалась, что мы так быстро сблизились, и я Аарону все рассказала…
– Давай я узнаю, права ли ты. Если ты дашь мне доступ к своему подсознанию, откроешься, я смогу увидеть даже то, что Аарон, если и сделал, пытался стереть. – Я молча кивнула, тогда Вуд положила свои холодные, словно лед, руки мне на голову и закрыла глаза. Пришлось сделать то же самое. Я не знала, как открыть свой разум, если такое вообще возможно.
Я просто пожелала всем сердцем, чтобы Вуд увидела все. В этот момент ее руки дрогнули, а потом девушка резко оторвала их от меня.
– Ли, ты можешь мне не верить, но он ничего тебе не внушал все это время, что вы вместе. И он больше не играет – кажется, Аарон действительно тебя любит.
Эта новость выбила меня и колеи. Меня больше не волновала смерть Дастина, хоть это и не нормально. Он не заслужил такой смерти, как бы ужасно себя со мной не повел. И теперь я понимаю, почему Аарон сделал то, чего не должен был. Он просто вспомнил мои рассказы и не смог сдержаться.
Нет! Нет-нет. Нет тут никакой любви. Чудовища, что убивают людей, не моргнув, не могут чувствовать, иначе бы его разъедала совесть из-за убийства. У монстров нет эмоций. Значит, нет любви. Все это красиво нарисованная сказка в моем подсознании, так хорошо внушенная мне. И Вуд на его стороне. Ей это чем-то выгодно. Они что-то задумали. Я уверена в этом.
– Я лучше пойду, – резко сказала я, поднявшись на ноги, которые, на удивление, больше не дрожали.
Вуд кивнула и обошла меня, после чего я кожей на голове ощутила легкий ветерок. Я слегка обернулась в пол-оборота, подруги там уже не было.
Так как мама отказывается разговаривать со мной и возвращаться домой, я не могу поговорить с ней. Но даже если бы и могла, то такие вещи все равно не расскажешь – примут за сумасшедшую. И я видела лишь один исход – отправиться на кладбище к могиле отца. Там можно не врать и рассказать ему все-все. Меня не осудят. И меня спокойно выслушают. Хотя бы раз.
Само кладбище находилось тоже в лесу, но с другой стороны от трассы, ведущей в город. Так как я раньше часто там бывала, дорогу до сих пор не забыла, даже спустя годы. К могилам вела широкая тропинка, но автомобиль на ней не разместился бы. Зато расстояния хватало на то, чтобы по дороге шла компания человек из трех. За все это время деревья настолько разрослись, что огромные пушистые ветви елей теперь падали прямо на землю, и о них легко можно было споткнуться. Хорошо, хоть идти не далеко. И надгробную плиту папы я нашла в считанные минуты, даже в темноте.
Наверное, это странно – молодая девушка посреди ночи на кладбище совсем одна… И я совсем не подумала, что что-то может случиться, когда садилась на корточки, чтобы коснуться рукой потрескавшейся каменной плиты, на которой был толстый слой грязи и пыли.
– Я вернулась обратно в город, папа. Думала, все наладится, но стало только хуже. Я узнала столько всего о существах в нашем мире, что мне хотелось бы стереть все из памяти. С мамой поругалась так сильно, что не видела ее уже несколько недель. И все из-за ее нового хахаля – Жанна. Мне так жаль, что тебя здесь нет. Все было бы в порядке…
– С кем, ты говоришь, она ушла? – послышался до слез знакомый голос из-за спины. Я неторопливо поднялась на ноги и обернулась назад. В сердце кольнуло, а в глазах начало темнеть.
– Папа?..
ГЛАВА 20.
– Я не ослышался, ты сказала, его зовут Жанн? – Я кивнула, разинув рот, пока глаза наполнялись слезами.
– Что… ты… – промямлила я дрожащим от удивления голосом, который почти что перешел в фальцет. Повернувшись прямо на корточках, я не спеша поднялась на ватные ноги, которые снова задрожали, и прижала вспотевшие, несмотря на холод на улице, руки к груди. – Это действительно ты?
– Ага, – кивнул мужчина и подошел почти вплотную ко мне, а его тонкие алые губы, четко вырисованные на бледной коже, растянулись в той самой улыбке, по которой я так сильно скучала. Перед глазами стремглав пронеслись картины последней нашей совместной поездки, а затем и скоропостижная кончина моего папы, не пристегнувшего ремень безопасности. – Кажется, я должен все тебе объяснить? Мы можем прогуляться, – на что я отрицательно замотала головой, – или нет. Тут такая долгая история… Понимаешь, я бы все равно вскоре ушел от вас. Но тут так удачно сложились обстоятельства, что мы попали в аварию. Лучше уж вы будете считать меня мертвым, чем ублюдком, который бросил свою маленькую девочку на произвол судьбы. Или еще хуже – чудовищем.
Мужчина досадно улыбнулся, а его густые иссиня-черные брови опустились так, что под глазами образовались темные круги. Он потер лоб тыльной стороной ладони, а потом рука опустилась обратно – я наблюдала за каждым его движением, ожидая подвоха. Мне так и хотелось закричать: «Но ты оставил меня! Оставил свою маленькую девочку!», но я не могла произнести ни звука. Ком пробкой встал в горле, хорошо хоть дышать получалось.
– Я должен был оставить вас. У меня нашли редкое заболевание. Один из докторов оказался вампиром и обратил меня. Ты ведь уже знаешь о нас – я в курсе, – резко перескочил с темы на тему папа, чем ввел меня в более сильный ступор, а потом продолжил: – Я должен был уехать, чтобы не вызывать подозрений у людей, почему я не старею. Еще я плохо контролировал тягу к крови – это было опасно для вас обеих. Ты понимаешь? Врачи смогли констатировать мою смерть, так как сердцебиение у вампиров безумно слабое. А я в тот момент еще и много крови потерял. После похорон меня извлекли из гроба, как какого-то зомби, которых, если что, не существует, и я все-таки уехал из города. А вернулся месяц назад – хотел поглядеть на родные места, и тут приехали и вы. Я наблюдал за вами изредка. Потом увидел тебя с Аароном – кто он, я тоже в курсе. Здесь каждый вампир
