ее быстро поднимался. Трещали, ломались ветки дуба, грабов и тополя. Ущелье ревело, селевой поток катился вниз навстречу реке, сшибаясь с ней, создавал такой рев, что казалось, это горы Карабаха пытаются остановить бегство людей, тысячелетиями живших здесь, моля их остаться.

Полковник подошел к старосте села, чтобы обсудить с ним сложившуюся ситуацию, и передать последние сообщения разведчиков. Несколько стариков стояли в стороне и молча наблюдали за потоком бурной реки.

Аксакал, увидев приближающегося полковника, сам повернулся к нему, показывая на реку, с грустью сказал:

— Вот видишь, командир, даже земля делает все, чтобы наш народ не покидал родные места. Как же нам быть? — в сердцах выдохнул старик.

— Я понимаю вас, аксакал, — полковник старался подобрать подходящие слова, чтобы объяснить этому повидавшему все на своем веку старику, что смерть преследует их по пятам, что она не пощадит никого, ни женщин, ни детей, ни стариков, ни мужчин, которые несут на себе своих пожилых родителей,

— Разведчики докладывают, что армяне уже заняли две господствующие высоты и вот-вот оседлают перевал и тогда… — он не договорил. Все присутствующие понимали, что перейти в брод реку подобно смерти, но другого пути не были. Смятение нарастало. Только Карам— киши все еще спокойно стоял в раздумье, остальные молча ждали решение аксакала.

Председатель совета прямо посмотрел в глаза полковнику: — что ж, придется нам всем сложить свои головы за землю нашу. Он хотел еще что-то сказать, но полковник, остановил его.

— Соберите веревки, только такие, что покрепче, у жителей. Мы постараемся переправиться на тот берег и натянуть ее для страховки, надо торопиться, аксакал, время не ждет, здесь с вами останется старший лейтенант Низами Алиев и его группа, они будут вас сопровождать до перевала.

Старик сначала не понял полковника и хотел уже спросить его, а как же он и его солдаты? Но сдержался.

— Я со своими бойцами постараюсь удержать перевал до вашего подхода, так что здесь нам придется с вами расстаться — он видел, что с каждым его словом лицо старика темнеет, глаза наливаются слезами и только силой воли тот еще пытается сдержаться.

Полковник подошел к нему и протянул руку для прощания.

— Если можете, простите меня аксакал, но предательство армян, соседей ваших, нужно смыть только их кровью, другого закона на войне нет. Хотя и нам не каждому суждено будет увидеть и дожить до рассвета.

— Но двум смертям не бывать, а одной не миновать, так кажется, говорят у нас в народе. Прости, Киши, — он впервые так назвал старика — мне пора.

Старик шагнул навстречу полковнику, обняв его, крепко поцеловал:

— Да хранит вас АЛЛАХ сынок, Пусть примет АЛЛАХ душу твоих родителей в рай.

Он отстранился от командира, повернулся и пошел к своим сельчанам, молча ожидающие его на склоне ущелья.

Подозвав Низами, полковник отдал ему последние распоряжения, о которых они уже говорили, пожал тому руку и пожелал удачи. Поправил автомат на плече и стал подниматься по крутой тропинке к группе, которая ждала его.

В воздухе незримо витала смерть, намечая свои жертвы. Она вглядывалась в лица смельчаков, которые шли навстречу коварным врагам, перекидываясь шутками, и не страшась того, что ждет их впереди.

Группа поднималась на высоту, а внизу река торжествующе бурлила. Гудела река. Воздух дрожал от ее грохота и рева, а на душе полковника, несмотря на усталость и, казалось бы, безвыходное положение, было хорошо и даже немного торжественно. Он сделал свое дело, люди будут спасены, а что будет с ним и его солдатами, было неважно. На войне солдаты должны погибать ради тех, кто доверял им в мирное время. Такова судьба всех, кто носит погоны и дает клятву Родине.

Сейчас жители перейдут реку, а там до перевала совсем немного. Еще каких-то метров пятьсот-семьсот и спуск на Лачинскую дорогу.

Надо только задержать тех кровожадных дашнаков, которые поднимаются на прилегающую к перевалу высоту.

На серпантин поднялись по единственной тропинке, которую указал им местный пастух, и куда прошла перед ними группа Азая Киримова. Из-за поворота к ним вышел невысокого роста солдат и доложил, что оставлен командиром группы для их сопровождения.

Расспросив солдата об обстановки, полковник приказал отвести его прямо к Киримову, чтобы самому разобраться, где противник и, что он делает.

За огромным валуном обросшим мхом, подстелив под себя сосновые ветки и плащ-палатку, сидел Азай и снаряжал магазин автомата патронами. Рядом с ним сидели еще трое парней, которые чистили оружие. Увидев приближающего командира, бойцы повскакали с мест. Пожав руки всем присутствующим, полковник тяжело опустился на камень.

— Ну что, мои дорогие, — осталось совсем немного, если не сказать ничего — он явно хотел подбодрить бойцов. Задача наша проста — это не умереть, а заставить тех, кто поднимается сюда, остаться тут на корм горным орлам.

Все зашевелись, было видно, что слова командира пришлись им по душе.

— Вы тут пока посидите, а мы с Азаем выберем для вас огневые точки, давай пойдем, командир, — он специально давал понять бойцам, что Киримов остается здесь в роли старшего среди них. Услышав последние слова, тот прямо посмотрел в глаза полковника и хотел уже что-то спросить, но тот, махнув рукой, стал удаляться от места их засады.

Отойдя за кусты шиповника, полковник остановился и подождал Азая.

— Теперь доложи мне, что ты хотел сказать.

— Я выслал разведчиков на встречу хачикам, — стал торопливо докладывать, вновь испеченный командир группы.

— Разведка докладывает, что со стороны Косалар подошел еще один отряд, численность около 50 человек. У них имеются и минометы, ребята сами видели.

— Час от часу не легче, — с сожалением констатировал полковник.

— Давай дальше, что ты намерен делать?

— У меня в группе одиннадцать человек, три пулемета и два гранатомета. Расположимся парами, и будем держать круговую оборону.

— Постой, так ничего не получится. Хачики будут долбить минометами, пока всех не скинут с высоты или не перебьют вас. Вот что сделаешь, гранатометчиков с помощниками расположишь на подъеме. Они первыми встретят армян. Их отход прикроют пулеметчики. Маневрируйте, затягивая противника вон в ту расщелину — полковник повернулся и показал на скалы— близнецы, выпирающие на фоне леса. Там я со своими «орлятами» встречу их, а ты сместишься вот сюда и уже отсюда ни шагу назад. Азай стоял спокойный и разглядывал место, куда показал полковник, а потом повернулся и сказал:

— Я все понял, командир, сделаем, как вы приказываете. Потом помолчал и с сожалением заметил:

— Как жаль, что вы так поздно приехали в Шушу. Нам очень не хватало ваших