Чарли перевел взгляд на миссис Корьеву.

— Где?

— Наш этаж. Мы говорил на площадке. Что лучше для Софи, и тут — бум, птиц влепил окно, черный чернила по стенке потекал. Мы побегал сюда, двери запирал. — У обеих вдов были ключи от квартиры Чарли.

— Завтра починим, — сказал Чарли.

— Но и только? Ничего… никто не влез?

— Третий этаж, Чарли. Никто не влазяй.

Чарли посмотрел на аквариум.

— А тут что произошло?

Глаза миссис Лин округлились.

— Мне надо уходяй. Вечер маджонг в храме играй.

— Мы заходил, двери запирал, — объяснила миссис Корьева.

— Рыб красивый. Софи посадил в стульчик, как мы всегда делал, потом ходил на площадку, смотрел, какой чистый горизонт. Миссис Лин оглянул, а рыб уже умер.

— Не я! Это русска мерлый рыба смотряй, — сказала миссис Лин.

— Ладно, — ответил Чарли.

— А вы видели в квартире каких-нибудь птиц, что-нибудь темное?

Женщины закачали головами.

— Только наверх давай, — сообщила миссис Лин.

— Что ж, поглядим. — Чарли переместил Софи на бедро и взял трость со шпагой.

Подвел обеих дам к маленькому лифту, оперативно произвел сравнительный анализ габаритов миссис Корьевой и кубического футажа кабины — и двинулся по лестнице.

Увидев разбитый эркер, он ощутил некоторую слабость в коленках. Само окно-то ладно, а вот на крыше напротив… Тысячу раз преломляясь в паутине треснувшего ударопрочного стекла, на дом через дорогу падала женская тень. Чарли вручил малютку миссис Корьевой, подошел к окну и пробил в нем дыру, чтобы лучше видеть. Но едва он это сделал, тень соскользнула по стене, пересекла тротуар и всосалась в ливнесток рядом с остановкой канатной дороги — там из вагона высаживалась дюжина туристов. Никто из них, похоже, ничего не заметил. Начало второго, и солнце отбрасывало тени почти отвесно. Чарли обернулся ко вдовам.

— Видели?

— Стекло разбилый? — уточнила миссис Лин, медленно подступая к окну и выглядывая в дыру, только что проделанную Чарли.

— Ой нет.

— Что? Что?

Миссис Лин посмотрела на миссис Корьеву:

— Ты правый. Цветы поливай давай.

Чарли тоже выглянул в дыру и понял, что миссис Лин имеет в виду оконный ящик: все герани высохли и почернели.

— Решетки на все окна. Завтра же, — сказал Чарли.

Неподалеку — если мерить полетом вороны, — под Коламбус-авеню, по широкому перекрестку, куда втекали несколько ливнестоков, расхаживал Орк — Древний, сутулый, как горбун, — и тяжелые шипы, торчавшие у него из-за плеч, царапали стены тоннеля, отбрасывая искры и смердя тлеющим торфом.

— Твоим шипам придет пиздец, если будешь так метаться, — сообщила Бабд.

Она скрючилась на корточках в устье боковой трубы поменьше, рядом с сестрами — Немайн и Махой. За исключением Немайн, у которой по всему телу проступало тиснение перьев цвета пушечной стали, прочие глубиной не отличались: только плоские отсутствия света, совершенно черные даже в том мраке, что сочился вниз сквозь решетки стоков, — тени, просто силуэты, темные предки современных девчонок на брызговиках дальнобойщиков. Тени — женственные, нежные и яростные.

— Сядь. Перекуси. Что хорошего в захвате Сверху, если в конце выглядишь херово?

Орк зарычал и развернулся к Морриган — всем трем.

— Слишком долго без воздуха! Слишком. — Из лукошка на поясе он подцепил когтем человеческий череп, закинул себе в пасть и захрумкал.

Морриган рассмеялись — будто ветер завыл в трубах: им понравилось, что он заценил их дар. Почти весь день они провели под кладбищами Сан-Франциско — копали черепа (Орку они нравились обезгробленными), оттирали с них грязь и налипшую пакость, покуда кость не засияла фарфором.

— Мы летали, — сказала Немайн.

Какой-то миг она помедлила, залюбовавшись иссиня-черными силуэтами перьев на собственной поверхности.

— Сверху, — избыточно добавила она.

— Они повсюду — вишенки, их можно украсть.

— Не красть, — ответил Орк.

— Ты мыслишь, как ворона. Они наши по праву.

— Так, да? Где ж ты сам был? А я вот что принесла. — Тень одной рукой воздела зонтик Уильяма Крика, а другой — меховую шубку, отвоеванную у Чарли Ашера.

И зонтик, и шубка еще светились красным, но быстро теряли накал.

— Из-за них я была Сверху. Летала. — Когда никто не отреагировал, Немайн добавила:

— Сверху.

— Я тоже летала, — опасливо встряла Бабд.

— Немножко. — Она чуточку робела от того, что на ней не проступили ни перья, ни третье измерение.

Орк поник огромной главой. Морриган подвинулись ближе и принялись гладить его длинные шипы, некогда бывшие крыльями.

— Скоро мы все будем Сверху, — сказала Маха.

— Этот новый не ведает, что творит. Он сам сделает все, и мы будем Сверху. Смотри, как далеко мы зашли, — и мы уже близко. Двое Сверху — и так быстро. Это Новое Мясо, этот невежда, — может, нам больше ничего и не надо.

Орк поднял бычью голову и ухмыльнулся, обнажив целую лесопилку зубов:

— Они будут как фрукты — бери да собирай.

— Видишь, — сказала Немайн.

— Что я говорила? Ты знал, что Сверху видно очень далеко? На много миль. И запахи чудесные. Я раньше и не задумывалась, как сыро и затхло внизу. Нам окно никак нельзя тут сделать?

— Заткнись! — рявкнул Орк.

— Епть, ну откуси мне голову, чего ждешь?

— Не дразнись, — ответил быкоглавый Танат.

Поднялся и повел остальные Смерти — Морриган — вниз по трубе к финансовому району. Там, в погребенном судне времен золотой лихорадки, они устроили себе гнездо.

Смерть не ищите.

Вас она сама найдет

Ищите путь, который смерть исполнит.

Даг Хаммаршельд.

По утрам Чарли гулял. В шесть, после раннего завтрака, он на весь рабочий день вверял Софи попеченью миссис Корьевой или миссис Лин (смотря чья была очередь) и ходил — вернее, прохаживался, меряя город шагами: с тростью-шпагой, ставшей его повседневной регалией, в мягких туфлях из черной кожи и дорогом подержанном костюме, который перелицевали в любимой химчистке Китайского квартала.

Хотя Чарли делал вид, что у прогулок его имелась цель, ходил он, просто чтобы подумать — прикинуть на себя размерчик Смерти, поглядеть на людей, что по утрам так деловито снуют туда-сюда. Интересно, вот эта девушка-цветочница, у которой он часто покупает гвоздику в петлицу, — у нее есть душа? А умрет девушка — отдаст ли эту душу ему? Он смотрел, как мужик на Северном пляже, сделав капучино, рисует на пене рожицы и листья папоротника, и спрашивал себя, как такой человек может функционировать без души. Или душа его собирает пыль на складе у Чарли? На многих людей нужно было ему посмотреть, много мыслей обдумать.