— Еще раз спасибо. Позвоните мне, когда у вас будут результаты.

— Конечно, — ответил Гуэррьеро и после прощального рукопожатия вышел из квартиры.

Во время их короткого разговора Брунетти слышал звуки, доносящиеся из кухни. Как только Гуэррьеро ушел, появились два его помощника с носилками, однако теперь носилки были развернуты и обвисли от лежащего на них груза. Усилием воли Брунетти запретил себе думать о том, как санитары будут обращаться со своей ношей, спускаясь по узким ступенькам дома. Парни кивнули ему, но не остановились.

Они спускались по лестнице, и звуки их шагов становились все тише. Брунетти вернулся на кухню.

Тот эксперт, что был повыше — Брунетти казалось, что его зовут Сантини, но он не был в этом уверен, — посмотрел на него и сказал:

— Ничего интересного не нашли, синьор.

— Вы проверяли его документы? — спросил Брунетти, указывая на лежащие на столе бумажник, смятые купюры и монеты.

Напарник Сантини ответил за него:

— Нет, синьор. Мы думали, вы захотите сделать это сами.

— Здесь есть еще комнаты? — спросил Брунетти.

Сантини указал в противоположную сторону квартиры:

— Только ванная. Он, должно быть, спал на том диване в комнате.

— В ванной что-нибудь обнаружили?

Сантини предоставил право ответа своему напарнику, тот ответил:

— Там, синьор, только обычные для ванной вещи: аспирин, крем для бритья, упаковка одноразовых бритвенных станков — вообще никаких намеков на наркотики.

Брунетти показалось любопытным, что думают эксперты по этому поводу, и он осведомился:

— И что, по-вашему, это значит?

— Я сказал бы, что мальчик не употреблял наркотики, — без малейших колебаний ответил он.

Брунетти взглянул на Сантини, который кивнул в знак согласия со своим приятелем. А второй эксперт продолжал:

— Мы видели много таких детей, и большинство из них были по уши в этом дерьме. У них по всему телу проколы, не только на руках. — Он поднял руку и помахал, словно пытаясь отделаться от воспоминаний о молодых телах, которые ему довелось видеть распростертыми на полу. — У этого мальчика нет свежих следов от уколов.

Брунетти задумался, но его мысли прервал вопрос Сантини:

— Вам еще что-нибудь нужно, синьор?

— Нет, пожалуй. — Брунетти заметил, что они оба уже без масок и запах стал слабее даже здесь, в кухне, где юноша пролежал несколько дней. — Идите попейте кофе. Я еще посмотрю кое-что. — Он глянул на бумажник и купюры. — Потом все закрою и спущусь вниз.

Никто не возражал. Когда криминалисты ушли, Брунетти взял бумажник и подул на него, чтобы удалить следы мелкого серого порошка. Внутри обнаружилось пятьдесят семь тысяч лир. На столе лежали еще две тысячи и семьсот лир мелочью, которые вынули из карманов Марко. В одном из отделений бумажника комиссар нашел Carta d'identita[12]Марко с датой его рождения. Одним движением он собрал все лежащее на столе и сложил в карман своего пиджака. На столе он заметил связку ключей от квартиры. Закрыл ставни и окна, запер дверь и пошел вниз.

Вьянелло стоял рядом с каким-то стариком, наклонившись, чтобы расслышать то, что тот монотонно бубнил. Когда Брунетти подошел поближе, Вьянелло покачал головой:

— Никто ничего не видел. Никто ничего не знает.

Вместе с Вьянелло и экспертами-криминалистами Брунетти поехал обратно в квестуру на полицейском катере, радуясь свежему ветру, который, как он надеялся, очистит их от трупного смрада, пропитавшего страшную квартиру. Комиссар знал, что он не успокоится, пока не сбросит с себя всю одежду и не смоет в душе под обжигающими струями воды прилипший к коже запах.

Эксперты забрали с собой в квестуру найденные в квартире Марко орудия смерти. Шансов, конечно, было немного, но все же существовала надежда на то, что на полиэтиленовом пакете, оставленном на кухонном столе, найдется хотя бы какой-то фрагмент отпечатков пальцев того, кто продал юноше наркотики.

Когда они подъехали к квестуре, рулевой не успел достаточно снизить скорость, и катер ударился о причал так сильно, что все стоявшие на палубе покачнулись. Один из экспертов придержал Брунетти за плечи, чтобы тот не упал на ступеньки, ведущие в каюту. Пертиле выключил мотор, выпрыгнул на берег с канатом и придерживал катер, пока его пассажиры перебирались вслед за ним. Комиссар, бросив недовольный взгляд на Пертиле, молча повел своих помощников в квестуру.

Брунетти направился прямиком в маленький кабинет синьорины Элеттры. Когда он вошел, она разговаривала по телефону и, увидев его, подняла руку — попросила подождать. Он чувствовал себя некомфортно, ему казалось, что за ним тянется шлейф ужасного запаха, поэтому он направился к открытому окну и встал рядом с большой вазой с лилиями, чей приторно-сладкий аромат заполонил окружающее пространство — тошнотворный запах, который он всегда терпеть не мог.

Видя, как он озабочен, синьорина Элеттра внимательно посмотрела на комиссара, отвела от уха телефонную трубку и другой рукой помахала в воздухе, изображая, что ее терпение в отношении собеседника уже на исходе. Приложив трубку к уху, она несколько раз пробормотала «да» и вдруг, явно не дослушав, сказала «спасибо», попрощалась и нажала на рычаг.

— Отнять столько времени, для того чтобы объяснить, почему он не может приехать сегодня вечером! — это все, что она предложила Брунетти в качестве объяснения. Не густо, и Брунетти на минутку задумался, кто тот человек, который отказался от свидания с синьориной Элеттрой.

— Тяжелый был выезд? — спросила она, прервав его размышления.

— Очень, — вздохнул Брунетти. — Парнишке было двадцать. Никто не знает, как долго он там пролежал.

— В этакой жаре! — заметила она с сочувствием.

Брунетти кивнул:

— Наркотики. Передозировка.

— Я спрашивала своих знакомых о наркотиках, все говорят одно и то же: в Венеции на них нет спроса — очень маленький рынок. — Она помолчала и прибавила: — И все же рынок достаточно велик, чтобы продать этому мальчику его смерть.

«Как странно слышать, — подумал Брунетти, — что она называет Марко «мальчиком», ведь она ненамного старше его».

— Я должен позвонить его родителям, — сказал Брунетти.

Синьорина Элеттра взглянула на часы, Брунетти — на свои. Подумать только, всего десять минут второго! Смерть лишала смысла реальное время, комиссару казалось, что он провел в той квартире не один день.

— Почему бы вам немного не подождать, синьор? — И, не дав ему возможности задать вопрос, пояснила свою мысль: — Его отец, наверное, скоро придет обедать. Мне кажется, родителям будет легче, если они будут вместе, когда вы сообщите такую страшную новость.