Так, сейчас надо разыскать начальника службы биологического контроля, господина Гриппенрайтера. Если надо, из койки вытащить, за жирок да на холодок – чтоб вместе составить отчет о нарушении режима. Пусть Гриппенрайтер выясняет, кто в его службе ведет двойную игру. Да, конечно, неудобно перед Альбой, она пропуск в эту лабораторию дала, но тут такое дело, что надо принципиальность проявить. И, вообще, может ее совесть замучила, но она захотела действовать не самостоятельно, а через него, поэтому и подкинула ему сперва накопитель с записью полета на Юпитер…

Если дело совсем нечисто и Гриппенрайтер сам запачкан, придется задействовать секретный канал связи с Роскосмофлотом, пусть будят международные инстанции.

Все, пора на выход; Кирилл поспешил в шлюз лаборатории. Робот-контроллер, тот самый, похожий на помесь спрута и солдата, опять протянул к нему свои руки-крюки, утыканные датчиками. Сверху вниз прошла рама терагерцевого сканера. После некоторого раздумья этот киберзлыдень объявил:

– Персона, идентифицировавшаяся под именем «К. В. Воскресенский» и номером 628, в вашем теле обнаружено присутствие потенциально вредоносных микроорганизмов инвазивного или инфекционного происхождения.

– А что такого, они всегда со мной есть. Микрофлора кишечника, к примеру. Я же не железяка, как ты. Кое-что живое может находиться на коже. Митохондрии тоже не забывай; в конце концов, это микроорганизмы изначально инфекционного происхождения.

– Объяснение не принято. Я вынужден вас задержать, – отчеканил робот-контроллер.

– Где? Прямо в шлюзе? Что за извращение?

– В шлюзе, – охотно подтвердил робот-контроллер.

А ну как это провокация против него? Бить не бьют, но унижают. Или же это отсебятина неисправного робота-контроллера?

– Ты что вытворяешь, железяка? Я тебя сейчас разберу на болты и шурупы и продам, как ведро метизов на базаре за три рубля.

– Во мне нет болтов и шурупов, – гордо заявил собеседник. – Предупреждаю, моя стоимость составляет семьсот тысяч долларов; сравните эту сумму со своей смешной зарплатой. И, кстати, я не забыл, что вы назвали меня железякой, хотя во мне присутствуют и другие металлы, а также интерметаллиды и сотня органических соединений. Об этом будет доложено вашему начальству.

– Боюсь, приятель, в твоей маленькой оперативной памяти засели какие-то вредоносные программы. Скажи, тебе надо, чтобы тебя начали ковырять на предмет вирусов и троянов? Но мы можем еще договориться. Ты меня выпускаешь, я забываю о порче твоего программного обеспечения.

Угроз не боится, на сделку не идет. Тогда, может, воззвать к его эмоциональной матрице?

– Пощады, о многометаллический друг! Я в туалет хочу, в сортир, срочно, иначе последствия будут ужасны…

Нет, «железяка» не считает это проблемой.

– Хорошо, немедленно доложи о моем задержании начальнику смены в службе биологического контроля.

– Персона, идентифицированная под номером 628, я непременно доложу, когда будет восстановлена связь, – отразил робот-контроллер.

– Тогда пусти меня обратно в лабораторию, я действительно в туалет хочу, видишь, пританцовываю? Вдруг случится страшное, ты окажешься в луже и тогда у тебя начнется коррозия металла.

– Пустить обратно – невозможно, поскольку это нарушает пункт 213 основной инструкции.

Да он смеется где-то во глубине своих чипов. Обоссать его, что ли, в натуре – так об этом быстренько напишет «Таймс», снабдив изрядной порцией русофобии на тему «русского варварства».

Кирилл опустился на пол. Если б был с собой игровой нейрософт хотя бы с примитивной стрелялкой, выводимой на линзопроекторы. Тогда бы нащелкал, выпуская пар, три сотни клингонов…

Он почувствовал толчок, колебание, прошедшее по переборке. Как от взрыва.

Сердце у него застучало уже не от злости, а от некоторого испуга, адреналинчик пошел. Похоже, на станции авария, а он тут как насекомое в банке-морилке. Потом Кирилл услышал вроде стук кулака в наружную дверь шлюза. Оттуда явно кто-то бился. Это ж надо, так колотить в броню, чтобы было слышно. Впрочем, постучали и перестали.

Наконец, Зельда смогла пробраться в систему управления шлюзом, вредный робот-контроллер получил низкоуровневый сигнал «открывать» и наружные двери стали распахиваться.

Коридор был затянут туманом, как будто сильно похолодало. И весьма сильно несло тем самым неаппетитным веществом, будто прорвало канализацию.

А потом Кирилл наткнулся на кого-то, толкнул случайно и услышал звук падающего плашмя тела.

Черт, из-за этого человек не мог мгновенно окочуриться. Но лежащий тип, без сомнения, был мертв, никаких признаков дыхания. Это ж Гриппенрайтер собственной персоной, жирные следы от лапши на рубашке. Кирилл наклонился, потому что ему показалось, что мертвец гримасничает, будто ухмыляется даже. Нет, не показалось. Физиономия лежащего человека покрывалась колеблющимися, движущимися и как будто заострящимися буграми; под кожей что-то билось, тонкое совсем… А потом прямо из этих бугров потянулись нити, первая, вторая – елки, да у них собственное движение! Крохотная бусинка на конце ниточки – глазок, что ли – словно выбирала направление.

Голова мертвого вдруг раскрылась прямо по теменному шву, как цветок, только с хрустом. Из нее, с чмоканьем отделившись от мозгового вещества, вывалился клубок ослизненных нитей с гроздью пузырей внутри.

– Кыш, – прикрикнул на него отшатнувшийся Кирилл, как на злую собаку, да только клубок этим не проймешь. Выплевывая ниточки, которые прикреплялись к любой поверхности и подтягивали его, он стал довольно быстро приближаться к человеку. Оп, и новые две нитки прилипли к потолку, а клубочек бодро подпрыгнул, обратив Кирилла в паническое бегство.

Сюрприз, думал он на ходу. Хотя чего-то такого можно было и ожидать, особенно от Гриппенрайтера. Зараза, принесенная зондом, прорвалась в жилые модули станции. Человеческое тело становится для нее не только носителем, но и живой фабрикой для производства какой-то биологической дряни, имеющей признаки агрессивного макроорганизма. С «Юпитера-12» надо линять и как можно скорее. Да, хорошо сказано, в семистах с лишним миллионов километров от Земли.

Через пятнадцать минут Кирилл осознал, что вся станция заражена. Он видел тела людей, застывшие в скрюченных позах, мертвые, а также отечные, ослизненные, раздувшиеся, но живые и дергающиеся. Они тужились и лопались, если точнее, расползались прямо на его глазах, из них выкатывались гроздья пузырей, словно обросшие длинными седыми волосами. Похожие на голову ведьмы и очень бодренькие. А вот Дирксен упорно не выходила на связь. Может, она среди тех, кто ставит эксперимент с заражением персонала станции ксеножизнью?

Одно из тел, которое Кирилл посчитал мертвым, разбухшее и ослизненное, вдруг поднялось и бодро двинулось к нему.

– Э-э, парень, приятно, что ты жив, только не подходи ко мне. Фу! – Он прикрикнул опять-таки, как на приставучую зверушку.