Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маллой развел руками, словно извиняясь.
– Ладно, ладно! Не сердись, Фитц. Тогда что это на самом деле?
Уилл присел на корточки, разглядывая клеймо поближе. Эви не понимала, как он смог это сделать, не закричав и не упав в обморок.
– Это пентаграмма, символ вселенной, – объяснил Уилл. – Она используется во множестве религий и орденов – у язычников, гностиков, в восточных религиях, у древних христиан, у франкмасонов. Печать Соломона – один из известнейших подобных символов. Обычно используется для защиты.
– Жертву, видимо, она не очень-то защитила, – заметил Маллой.
Дядя Уилл обошел тело кругом.
– Но конкретно эта перевернута вверх ногами. – Он показал, что два луча звезды смотрят вверх, а один – вниз. – Я слышал, что перевернутая пентаграмма символизирует нарушение баланса, преобладание материального, телесного над духовным. Считается, что такую пентаграмму используют для темных дел: черной магии, запретного колдовства, вызова ангелов или демонов. – Уилл встал и отвернулся на мгновение, сделал три больших вдоха. – Рыба. Ненавижу запах рыбы.
– Вот, дядя, – сказала Эви и передала ему маленький пузырек духов из своей сумочки. Уилл понюхал его и вернул Эви. Она тоже поднесла пузырек к лицу. Ей снова было нехорошо, она с усилием заставила себя поднять голову и посмотреть на вздыбленную металлическую арку моста, устремлявшуюся к Бруклину.
– Мог ли убийца работать на фабрике или на ферме со скотом? – Джерихо внезапно нарушил молчание. Эви даже не заметила, когда он подошел и встал за ее спиной.
– Мы уже поискали в городе, попытались узнать по поводу клейма. Ничего, – сказал Маллой. – Оно связано с чем-то другим.
Он подозвал одного из помощников следователей, который вручил ему пожелтевший листок бумаги, и передал его Уиллу. Эви пристроилась за плечом дяди и начала читать.
«Блудница, потаскуха вавилонская, была наряжена в золото и драгоценности и прочие ценности нашего мира. И узрела она Зверя во всем его страшном обличье и возопила, ведь теперь ее глаза были открыты, и она изведала жестокость и бесчеловечность мира, которые должны быть искуплены кровью и тяжелыми жертвами. И Зверь забрал ее глаза, и бросил ее в пучину вечного моря с отметиной на челе. И было это пятое жертвоприношение».
– Это что, из Библии?
– Ничего похожего ни в одной Библии я не читал.
Уилл достал записную книжку и принялся искать что-то в записях.
Эви ткнула пальцем в набор символов, нарисованных в самом низу страницы.
– А это что такое? – Она не узнавала собственный голос.
Уилл пролистнул книжку.
– Я еще не уверен. Знаки какого-то определенного рода. Терренс, мне надо задать тебе несколько вопросов. Лично, если ты не против.
Мужчины удалились на противоположный конец причала, чтобы переговорить. Эви снова посмотрела на тело девушки и непроизвольно обратила внимание на ее туфли. Они были стоптаны и запачканы, но Эви знала точно – это была ее лучшая пара, особенная. На одной туфле осталась пряжка со стразами, безвольно свисавшая на ремешке. Это была последняя капля в жуткой несправедливости, случившейся с этой несчастной, и Эви захотелось хоть что-то исправить. Она попыталась пристегнуть пряжку на место, но та не хотела держаться.
– О боже, прошу тебя! – шепнула она, с трудом сдерживая слезы.
Со странной, неожиданной для самой себя решимостью она крепко схватила пряжку, намереваясь примотать ее любой ценой. И вдруг вещица раскрылась в ее руках с такой скоростью, что Эви не успела ничего понять. Картинки сменяли друг друга, как кадры фильма на быстрой промотке. Оборванный кусок обоев с красными пятнами, горящий очаг, белый фартук мясника, щелчок замка в двери. Клеймо. Синие глаза с красными пламенными ободками, жуткие, леденящие душу колодцы прямо в ад. Насвистывание – коротенькая веселая мелодия, совершенно не к месту, как детская колыбельная на поле боя, среди крови и смерти. А затем ее голова чуть не лопнула от душераздирающих воплей.
Задохнувшись от ужаса, Эви выронила пряжку. Шатаясь, она медленно подошла к краю пирса, и ее вырвало утренним сандвичем из автомата. Кто-то из полицейских позади заржал.
– Говорили же, здесь не место для девушки, – сказал один из них.
Ей подали платок.
– Спасибо, – проговорила она с мертвенным спокойствием, совершенно опустошенная.
– Пожалуйста, – сказал Джерихо и ушел, милостиво предоставив ей возможность прийти в себя в одиночестве.
Мимо по серым водам реки плыл паром, оставляя после себя две полоски, словно разглаживавшиеся в зеркальную поверхность. Эви смотрела ему вслед и пыталась как-то систематизировать то, что увидела. Возможно, эти жуткие картинки были ключами к разгадке преступления. Но как она могла рассказать кому-либо то, что знает, и особенно – каким образом она это узнала? Что, если ей не поверят? А если поверят и снова заставят держать эту пряжку и проходить через этот кошмар? Она не сможет еще раз пережить подобное. Никто не должен знать, что она видела. Пусть дядя Уилл ищет разгадку сам.
– Эви. Нам пора, – позвал ее Уилл.
– Иду, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал как можно жестче и увереннее.
На Ист-ривер внезапно прошел порыв сильного ветра. Он подхватил конец бежевого шарфа убитой девушки, и тот поднялся вверх, как рука просящего помощи. Эви отвернулась и пошла в обход, стараясь ни в коем случае не смотреть в ту сторону.
– Я же говорил, что это плохая идея, – заметил дядя Уилл.
Они сидели в китайском квартале, в ресторане традиционной кухни. У Эви сразу после поездки на пирс разыгралась ужасная головная боль. Теперь она могла только молча сидеть за столом и вяло гонять ложкой пельмешки в бульоне.
– Кто мог сделать подобное? – спросила она наконец.
– Если принимать во внимание историю развития человечества, вопрос следует немного перефразировать: почему еще не каждый второй делает подобные вещи? – уточнил Уилл и положил в рот кусочек мяса. С палочками он обращался просто виртуозно.
– Может быть, гангстерское убийство? Ее семья задолжала денег какой-нибудь банде, – предположил Джерихо.
– Но зачем столько лишней возни? – принялся размышлять Уилл. – Зачем обустраивать все так, чтобы убийство походило на ритуал или элемент культа?
Они с Джерихо принялись высказывать все новые гипотезы, опровергая одну за другой. Эви хранила молчание. Ей ужасно хотелось пить.
– А текст взят из Откровения Иоанна Богослова? – спросил Джерихо. – Блудница. Потаскуха Вавилонская.
– Я тоже так вначале подумал. В Откровении действительно упоминается Вавилонская Блудница. Но Блудница наряженная… очень специфическая фраза. Не уверен, что где-то встречал ее прежде. – Покачав головой, он взял палочками еще кусочек. – По крайней мере пока ничего подобного не могу припомнить.