— Кажется, мы пришли, — пробормотал себе под нос Шустрик, неуверенно осматривая помещение.

— Куда пришли? Это что и есть казна? Что-то я тогда сокровищ не вижу.

— Если верить моему источнику, это Арка Чистоты.

— И что это такое? — спросил Серега.

— На том конце залы начинается жилая территория княжеского дворца, так сказать, для чистой крови, значит, не для челяди и рабов. Пройти на другую сторону мы сможем только через арку. Но она сразу выявит, раб ты или нет. Если раб, то включится сирена, и сюда набегут стражники со всего дворца. Как сам понимаешь, против такой армии у нас никаких шансов. Да и дойти до казны нужно без лишнего шума.

Разъяснения Шустрика Сергею показались весьма туманными. Как действует эта штука? И что им мешает обойти ее стороной? Никаких препятствий к этому не было видно. Эти вопросы Одинцов и задал Леху.

— Когда ты попал под гору, — стал объяснять Шустрик, — тебе сделали рабскую метку, по которой эта Арка с легкостью тебя вычислит. А стороной нельзя пройти, потому что прохода нет. Там стоит невидимая стена, и единственный путь на ту сторону через Арку. Все ясно?

Серега отрицательно покачал головой.

— Мне не делали никаких рабских меток. И как это невидимая стена?

— Метку тебе в брюхо доставили вместе с пищей. А невидимые стены и Арка Чистоты — это такая магия. Можешь так думать, по крайней мере, объяснение принципа их работы займет очень много времени. А у нас его нет. Да и карафут их знает, как они действуют, — раздраженно отмахнулся от Одинцова Лех.

— Если все так хреново, как мы попадем на ту сторону?

— Очень просто. Если тебе в кровь попал яд, надо ввести противоядие.

Шустрик, словно заправский фокусник, покопался во внутренних карманах кафтана и извлек на свет фляжку, обтянутую кожей. Вытянув пробку, он сделал первый глоток и протянул флягу Одинцову. Серега отказываться не стал. Взял и пригубил. Резкий запах шибанул в нос, а от премерзкого вкуса его чуть не стошнило, но он сдержался.

«Если это магия, то какая-то она жутко противная», — подумал он.

Несмотря на все заверения Шустрика, через ворота Серега проходил с опаской. Первым двинулся Лех и без всяких проблем оказался по другую сторону Арки. А вот Одинцов малость струхнул. Что если Шустрик ошибся, и ему ввели не ту метку или его лекарство не подействует, тогда сработает сигнализация, и в этой зале народу будет столько же, сколько на Ленинградском вокзале в час пик. И все вооружены и злобно против него настроены.

Но все обошлось. Он вышел с другой стороны Арки и остановился. Пот ручьями катил с его лица. Пришлось признать, что нервы ни к черту. Стоило бы их полечить, желательно чем-нибудь горячительным. От хорошего коньяка Серега сейчас бы не отказался.

— Дальше будет сложнее. Мы входим в жилую часть дворца, только для свободных. Сейчас ночь, челядь спит, но мало ли что… Держи.

Что-то блеснуло в руках Леха, и в следующую секунду Одинцов стал обладателем острого ножа. Это, конечно, не гладиаторский меч, но все-таки с оружием в руках он чувствовал себя куда увереннее.

— А теперь пошли. И будь осторожнее, смотри по сторонам, — предупредил Лех.

Они вышли из зала Чистоты и оказались в просторной дорого обставленной комнате, соединенной с длинной анфиладой из десятка похожих помещений. Все тут говорило о роскоши. Да какое говорило, кричало! На стенах в золоченых рамах портреты суровых мужчин в мехах и при оружии, резная мебель из черного дерева, ковры на стенах и на полу, изукрашенное драгоценными камнями оружие.

— Парадное. Толку с него никакого, — сказал Шустрик, когда Сергей примерился снять со стены один из мечей. — При ударе сломается. Ножом надежнее.

Одинцов предпочел ему поверить. Проверять в деле этот прогноз совсем не хотелось.

— Княжеские покои находятся на самом верхнем этаже. Там же и казна. Только это так считается. Показуха, ничего более. Настоящая казна как раз тут. За портретной галереей князей Боркичей.

— Ты откуда знаешь? — спросил Серега.

Глупый вопрос заслуживал не менее глупого ответа.

— Птичка напела.

Передвигаться пришлось в сумерках. Дворец спал. Изредка слышались шорохи, скрип половиц, шуршание тканей, отдаленное звяканье металла, словно кто-то уронил ложку на пол, и другие звуки, присущие спящему дому. Ничего подозрительного.

Лех Шустрик уверенно шел вперед, старался не разгоняться, чтобы ненароком не влететь в какую-нибудь неприятность. Мало ли кто ночью по дворцу может шастать. Но как он ни пытался избежать нежелательной встречи, уйти от нее не удалось. В самом дальнем конце анфилады виднелись две открытые двери. Одна вела в какую-то темную комнату, другая — на открытую галерею, откуда можно было спуститься на нижние этажи или подняться наверх. Шустрик отчего-то выбрал именно эту галерею. Сереге деваться было некуда, и он последовал за напарником.

Выйдя из комнаты, Лех нос к носу столкнулся с молодым парнем в форме княжеского гвардейца. При виде двух подозрительных личностей гвардеец потянулся к мечу, болтающемуся у пояса в ножнах, глаза его выпучились, у Одинцова даже возникли опасения, что они сейчас выскочат и запрыгают по полу, рот приоткрылся в рвущемся крике. Шустрик действовал молниеносно. Он блокировал руку, тянущуюся к клинку, и рубанул по шее гвардейца. Глаза у парня закатились, и он стал заваливаться на пол. Одинцов подхватил тело и без лишнего шума втянул в комнату. Выбора не было. Парня куда-то спрятать надо, и Сергей затащил его за вторую дверь. Сняв пояс с мечом, он гвардейцу теперь все равно без надобности, Одинцов повязал его на себя и вышел.

Когда он вернулся на галерею, Шустрика нигде не было видно. Куда провалился этот Сусанин недоделанный? Сергей не на шутку разволновался. Если тут где-то загулял один гвардеец, велика вероятность, что может появиться и второй. А он стоит посреди галереи, как тополь на Плющихе, и не знает, в какую сторону ему курс прокладывать.

Тревожиться долго не пришлось. Из-за двери, находящейся на противоположной стороне галереи, выглянула хитрющая морда Леха. Шустрик призывно замахал руками, а Сергей пообещал себе, что когда они выберутся из этой передряги, он собственными руками придушит гаденыша, чтобы в другой раз неповадно было товарища одного бросать.

Перебежав на другую сторону галереи, Одинцов нырнул в нужную дверь и оказался в просторной зале, уставленной вазами, мебелью и завешанной картинами. Шустрик сидел на деревянном стуле, подперев голову руками, и зачарованно смотрел на очередную портретную экспозицию.

— Вот имеешь у себя в предках такую тьму выдающихся деятелей, от каждого по портрету, лет через сто в этом дворце будет не протолкнуться из-за семейных реликвий. А мы, труженики отмычки и ломика, помогаем родовитым семействам избавиться от старья и хлама и зарабатываем на этом деньги. Так что мы очень даже полезны. Ты так не считаешь?