Увидев мои колебания, он сказал, что я, видимо, не могу отказаться от убеждения в реальности моих сновидений.

– Я прожила их, – сказала я, – что касается другого... другое я не помню.

Он кивнул:

– Это больше, чем я ожидал. А теперь в ожидании ребенка вы верите, что он плод вашего замужества и поэтому вы готовы приветствовать его рождение... А вы подумали... впрочем, не важно. Все хорошо. Мы с радостью сделаем для вас все, что в наших силах, будьте спокойны.

Временами, оглядываясь назад, я спрашиваю себя, почему я соглашалась с тем или другим, почему не интересовалась подробностями тех странных происшествий. Ответ один: я была очень молода и мне представлялось, что нахожусь в мире, где странности и чудеса в порядке вещей.

Меня вернули к реальности в один прекрасный февральский день. Я приезжала к доктору Кляйну каждые три недели и обычно с Ильзой. Она оставляла коляску во дворе гостиницы и отправлялась по магазинам, пока я находилась в клинике доктора Кляйна.

Он был удовлетворен ходом беременности и уделял мне особое внимание, следуя рекомендациям доктора Карлсберга. «У нее было шоковое состояние», – сообщил он Кляйну, тот полагал, что это связано со смертью мужа, что может сказаться на развитии беременности.

В тот февральский день сверкало солнце и ощущался легкий морозец. Когда я вышла из клиники, меня окликнул чей-то голос, мигом вернувший меня к оксфордской действительности.

– Клянусь, что это Елена Трант.

Я обернулась и увидела двух мисс Элкингтон, владелиц небольшой чайной лавки неподалеку от Касл-Маунт, открытой только в летние месяцы. Они продавали чай и кофе, пирожки домашнего приготовления, а также стеганые чехольчики для чайников и вышитые коврики, которые они также делали сами. Дамы Элкингтон никогда не вызывали у меня восторга. Они постоянно подчеркивали, что торговля не их удел, и с рождения их не готовили к этому, так как их папа был генералом.

– О, мисс Эдит и мисс Роуз, – поздоровалась я.

– Никак не ожидали встретить вас в этих местах. Маленькие глазки сестер внимательно разглядывали меня.

Они, должно быть, видели, как я выходила из клиники доктора Кляйна, и удивлялись почему. Впрочем, недолго. Хотя на мне было просторное пальто, мое состояние нельзя было не заметить.

– Что вы здесь делаете, Елена? – спросила старшая Элкингтон с проказливой улыбкой.

– Гощу у кузины.

– О да, конечно, вы уже здесь несколько месяцев.

– Надеюсь скоро вернуться.

– Ну-ну. Здесь такой маленький мирок. Так вы действительно живете здесь?

– Не совсем так. Я приехала с кузиной и жду ее.

– Я так рада видеть вас, – сказала мисс Элкингт он.

– Так приятно видеть земляков, – добавила ее сестра.

– Мне пора. Кузина ждет меня...

Наконец я освободилась от них. Взглянув на свое отражение в витрине, я поняла, что в моем состоянии вряд, ли кто-то усомнится.

Прошло еще несколько недель, наступило время моих родов.

Ильза тряслась надо мной, и часто я заставала ее молча сидящей в кресле с озабоченным лицом и догадывалась, что она беспокоится обо мне.

Проконсультировавшись с обоими врачами, Ильза решила отправить меня в клинику доктора Кляйна за неделю до родов. Что касается меня, то мое состояние безмятежной эйфории не исчезало, и я думала только о моем ребенке.

– Тебе придется подождать, пока ребенку не исполнится год, и только потом начать преподавать английский в Даменштифте, – предупредила Ильза. – Доктор Карлсберг не называл твоего имени, но его рекомендации будет достаточно для приема на работу.

Как странно, подумалось мне. Вспомнила старые времена ученичества – Елену Трант, вечно попадающую в переделки из-за своего необузданного характера и любви к приключениям. Странно вернуться туда матерью.

Я представила сестру Марию, сюсюкающую над ребенком, и сестру Гудрун с ее обычным заявлением: «Там, где Елена Трант, там всегда неприятности!».

Иногда я думала о тех трех днях и изнывала от своей любви к Максимилиану и желания его увидеть. Только мысль о нашем ребенке успокаивала меня, и я нетерпеливо ждала того времени, когда возьму его на руки.

Ярким апрельским днем Ильза отвезла меня в клинику.

Меня отвели в отдельную комнату, где не было других пациенток, по просьбе доктора Карлсберга, учитывая особые обстоятельства.

Комната сияла приятной белизной, хотя эта чистота несколько отдавала больницей. В комнате было окно, выходившее на лужайку, которую аккуратно окаймляли ряды цветов.

Доктор Кляйн представил меня жене, которая поинтересовалась, удобно ли мне здесь. В свою очередь я спросила, много ли других рожениц в клинике, и узнала, что таких, как я, несколько. Пациентки постоянно прибывали и убывали.

В первый день по прибытии, выглянув в окно, я увидела пять или шесть женщин в различной стадии беременности, гуляющих по лужайке. Они болтали между собой, а двое сидели на скамейке около цветов с вышивкой и вязаньем. К ним присоединилась еще одна женщина, вынула шитье, и они оживленно заговорили.

Мне было грустно находиться в одиночестве, хотелось спуститься во двор к другим женщинам.

Мне разрешили гулять в садике доктора Кляйна и дышать свежим воздухом, но там не было других женщин. Я спустилась в садик, посидела немного на скамейке, но здесь никого не было, с кем можно было поговорить о детях и показать вязание.

В это время из дома вышла госпожа Кляйн, и я рассказала о другом садике, увиденном из окна.

– Там по лужайке гуляют несколько беременных женщин, мне хотелось бы пообщаться с ними.

Она встревожилась.

– Думаю, что доктор не сочтет это целесообразным.

– Почему же?

– Вероятно, по его мнению, это нарушит ваш покой.

– Отчего же?

– У них у всех дома мужья. Думаю, он считает, что это вызовет у вас депрессию.

– Совсем нет, – вскричала я с горячностью. И подумала, то никогда не променяю отца моего ребенка на любого респектабельного мужа этих женщин. И я поняла, что счастлива оттого, что не утратила веру в возвращение Максимилиана в один прекрасный день, что покажу ему с гордостью нашего ребенка. Внутри меня все еще жила наивная мечта, что мы будем жить долго и счастливо вместе.

Вернувшись в комнату, я первым делом выглянула из окна. Лужайка опустела, все разошлись по своим комнатам. Но я решила спуститься и погулять по лужайке.

Доктору Кляйну теперь была известна моя история. Доктор Карлсберг счел целесообразным рассказать ее, но для предотвращения слухов, несомненно, искаженных и преувеличенных, решено было выдавать меня за миссис Трант, вдову, потерявшую мужа несколько месяцев назад.