Луиджи улыбался, и Манфред предпочел не отвечать. Учитель смеется над ним. Ну, ничего, он еще пожалеет. Ученик не только впитает все знания своего учителя, но и станет намного искуснее его. Каким образом это произойдет, Манфред пока не знал. Но то, что он исполнит обещание, данное самому себе, сомневаться не приходилось. Наследник богатого и благородного рода был упрям во всем, что касалось его чести.

Врач удовлетворенно хмыкнул, ему пришелся по душе такой подход к делу. Похоже, мальчику полегчало. Он уже способен злиться и принимать ответственные решения. Что ж, неплохо. Пожалуй, из него выйдет толк.

Луиджи недавно исполнилось двадцать восемь, но он казался сам себе таким старым, таким мудрым, таким равнодушным к перипетиям жизни и смерти, что ему иногда становилось страшно. Его возраст не исчислялся цифрами земных лет, поэтому все происходящее казалось ему такой бесполезной и ничего не значащей суетой, что…

– А мальчик, кажется, влюбился, – подумал Луиджи и прислушался к себе. Нет, вопреки ожиданию, ничто в нем не встрепенулось, не отозвалось приятным волнением, острой болью не резануло по сердцу, сладкой волной не затопило сознание. Увы! Все то же спокойствие, все та же привычная, невыносимая скука. Скука… О, Господи, как же скучно жить на этой земле!

– Хороша жена Маттео Альбицци… – мечтательно сказал врач.

Молодой человек вздрогнул. Откуда Луиджи знает? Он дьявол! От него ничего невозможно скрыть. Даже то, что Манфред тщательно скрывал от самого себя, сразу становилось известным учителю. Как это ему удается? Мысли юноши пришли в смятение. Впервые явно прозвучало то, что он мучительно подавлял в себе, в чем не смел себе признаться. Прекрасная Антония приходила к нему в беспокойных снах, все чаще… Сердце останавливалось и дыхание прерывалось, – Манфред просыпался, долго приходил в себя, открывал узкое окно в ночь, вдыхал запах кипарисов и миндаля…Когда к нему пришла эта болезнь? Во время джостры братьев Медичи он встретился с Антонией взглядом, случайно… Случайно ли?

– В тени божественной Симонетты она невидима. Все взгляды прикованы к генуэзке, и это хорошо для тебя, мой друг. – Луиджи усмехнулся. – Иначе не видать бы тебе ее, как своих ушей!

– Так ты что, полагаешь… – Манфред не поверил тому, что услышал.

– Именно, мой молодой друг. Я полагаю, у тебя есть шанс.

– Ты…

– Не перебивай учителя, нечестивец! – Луиджи потешался, он веселился, как никогда. Нужно же хоть чем-нибудь развлекать себя в этом смертельно скучном мире! – Старый Маттео болен. Ты будешь ходить во дворец Альбицци вместо меня. Иногда…

Сергей Горский почувствовал усталость. В лесу было жарко. Пахло хвоей, сосновой смолой и цветами, над которыми жужжали пчелы. Лес был сухой, смешанный. Деревья росли поодаль друг от друга, и между ними густо цвели травы. Горделиво стояли высокие и сочные папоротники, словно хозяева этого первобытного, древнего царства природы.

Иван шел быстро, не останавливаясь и не оглядываясь. Он как будто торопился. Куда? Сергей хотел спросить об этом, но не мог. Что-то мешало ему. Какое-то неясное, непередаваемое ощущение… томительное, нетерпеливое ожидание, предвкушение… он сам не понимал, чего. Как будто настало время перейти черту. Что за странное настроение? Что за тоска? Может быть, это, наконец, долгожданное колдовство? Он засмеялся над своими мыслями.

– Мы как будто ждем, чтобы занавес открылся, – сказал вдруг Иван, повернувшись к Сергею и ожидая, пока тот догонит его.

– Что?

– В этот мире все самое главное, скрыто за занавесом. Понимаешь?

– Вы о чем? – Сергей ощущал нереальность происходящего, как это происходит во сне. Вроде все, как в жизни, а где-то в глубине сознания есть эта подсказка – что все не наяву, что сон творит свое собственное запутанное, зыбкое бытие. И что потом обязательно наступит пробуждение и расставит вещи по их привычным местам.

– Не все можно открыть человеку в любой миг. На это есть свое подходящее время. Чтобы проникнуть за занавес, нужен ключ.

Сергей смотрел на Ивана, не находя, что сказать. Это было невероятно. Речь и ее смысл настолько не соответствовали облику человека, который стоял перед ним, покачивая головой с боку на бок, как бы оценивая, готов гость его выслушать, или еще нет, что Сергей растерялся. Он устал, ему было жарко и досадно, сердце сжимала ноющая боль, лоб покрылся испариной. Поведение Ивана оказалось неожиданным.

– Какой ключ? Не могли бы вы…

– Ты стоишь на пороге Начала, в котором сокрыт смысл всех вещей, которые тебе еще не известны. Это мост, который приведет тебя… – Иван вдруг дурашливо приложил палец к губам. – Ш-шш… Тише. Смелость и безмолвие идут рука об руку. Иди за мной.

– Послушайте, – Сергей потерял терпение. – Говорите толком… Или не говорите вообще.

Иван согласно кивнул головой и отправился дальше, как ни в чем не бывало. Горскому ничего не оставалось, как следовать за ним, чертыхаясь и проклиная свое любопытство. К счастью, лес ненадолго стал гуще, потом расступился, и путешественники оказались на большой светлой поляне, посредине которой стоял рубленый деревянный дом, с высокой крышей и узкими окнами. Дом опоясывали несколько галерей с резными лестницами и колоннами. Чем-то он отдаленно напоминал жилище бабы Нади, но выглядел гораздо более древним и необычным, непохожим на все, что Сергею приходилось до сих пор видеть. Как искусствовед, он не смог определить стиль и время постройки, что немало его озадачило. Кто мог построить такой дом в глухом лесу? Сколько они шли, кстати? Часы показывали, что не больше двадцати минут. Не может быть! Сергей готов был поклясться, что Иван водил его по лесу не менее двух часов. А может быть, у него просто путаница в голове, от жары? Ну и с непривычки, конечно.

– Так это и есть знаменитая лесная сторожка? – спросил Сергей.

– Не… Сторожка не тут, дальше… – Иван неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. А это терем нашей царицы.

– Что за царица? Марфа?

– Пусть будет так, – еще неопределеннее ответил Иван, пряча глаза. – Ну, заходи, коль пришел, гостем будешь.

– Не я пришел, а ты меня привел. Только вот зачем, не пойму. Я озеро лесное посмотреть хотел.

– Озеро тут рядом, успеешь поглядеть. Ну, я пойду…

– Ты что ж, одного меня оставить хочешь? – удивился Сергей. Дом казался необитаемым, хозяев нигде не было видно. Вокруг стояла неподвижная, какая-то настороженная тишина. Прозрачный воздух струился легкими потоками, в которых каждая травинка, каждый цветок и дерево казались хрустально-четкими, ясными, светящимися изнутри особым зеленоватым сиянием.

– Зачем одного? – усмехнулся Иван. – Да ты не робей, парень! Все только начинается, а ты уже на попятный. Почему тогда приехал, если нерешительный такой? А? Иди в дом.

Сергей не хотел показать своего внезапно подступившего страха перед этим деревенским чудаком, и двинулся к дому. У самого порога оглянулся – Ивана нигде не было. Молодой человек глубоко вздохнул и толкнул дверь, открывшуюся внутрь без единого звука.