Там внутри, в глубине портала, прислонясь друг к другу, сидели в полумраке два человеческих скелета.

Ламберт оттащил в сторону несколько оставшихся скелетов завров и направил на дверь свет фонарика. Теодор тоже подошел ближе, но остался стоять в тени, держась за рукоятку ножа, висевшего на поясе. Металл был холодный, а камень такой горячий, что обжигал руку.

Ламберт опустился на колени перед близнецами, к которым были обращены все скелеты завров, и вгляделся в них. Два человеческих скелета сидели почти прямо, лишь слегка соприкасаясь плечами, словно поддерживали друг друга. Они были закутаны в тонкую, хрупкую ткань, а их руки обхватили друг друга, вероятно в объятии.

– Почему вы с Франклином решили, что это близнецы? – спросил Ламберт. Воздух был настолько неподвижный, что даже дыхание, казалось, срывало со стен легкий слой пыли и копоти. – По-моему, они больше походят на любовников, обнявших друг друга навечно.

Теодор подождал, когда осядет пыль, и ответил:

– Они точно близнецы, а не любовники.

– Откуда ты знаешь? – удивился Ламберт.

Вместо ответа Теодор едва заметно улыбнулся.

– Посуди сам, Тео: они обнялись. Смотри, как они привязаны друг к другу. Скорее всего, это муж и жена. Возможно, даже король и королева – они такие древние, что могут оказаться Адамом и Евой. – Ламберт усмехнулся собственной шутке и продолжил: – Должно быть, их почитали; может, даже поклонялись им, как богам. После смерти преданные почитатели перенесли их сюда и приготовили к загробной жизни. Ты ведь знаешь, что все великие первооткрыватели наталкивались на такие захоронения. Конечно, Франклину это тоже было известно. Он невероятно восхищался Говардом Картером – даже назвал в его честь сына. Долина Царей, пирамиды в Гизе… Я уверен, что перед нами не близнецы, а какие-то давно забытые правители.

Теодор молчал, и это вызывало у Ламберта досаду.

– А те магические камни, две половинки одной кости, – продолжал Ламберт, – мне интересно: у кого из близнецов остался камень?

– У того, что слева, – сказал Теодор. – Осторожнее с тканью, в которую они закутаны, – предупредил он. – Она совсем ветхая и может рассыпаться. Мы не должны осквернять это захоронение еще больше – мы и так их потревожили. Кстати, раз уж ты там, – добавил он, – посмотри, что внизу.

Ламберт, выслушав его, осторожно подобрался к скелетам. Долгие столетия не пощадили их; казалось, что они не рассыпаются только благодаря обернутой вокруг них ткани. Она заканчивалась там, где должны были бы находиться колени, но берцовые кости чуть отвалились в сторону. В холодном воздухе стояла такая тишина, что, когда Ламберт, слегка приподнял тонкую ткань на плече правого скелета, он услышал биение собственного сердца. Край ткани мгновенно рассыпался в прах, но остальная ее часть еще держалась, и Ламберт приподнял ее над левым скелетом.

На шее скелета висела вторая половинка магического камня заврочеловека. Точно такая же, как та, которую двенадцать лет назад показал ему Франклин, – тогда она очаровала его, изменив всю его жизнь. Он так хорошо знал тот камень, а здесь была другая половинка маленькой кости динозавра, за двести миллионов лет превратившаяся в полудрагоценный камень идеальной формы. Каким-то образом ключ-камень попал из Австралии в Северную Америку и оказался на шее скелета на кладбище завров. Даже тут, в полумраке ниши в конце глубокого каньона, он сумел поймать лучик света и наполниться жизнью.

Ламберт замер от восхищения.

– Какая красота! – выдохнул он.

Виконт отпустил ткань, и она рассыпалась в пыль, повисшую в неподвижном воздухе. Он приподнял камень с грудной клетки скелета, но тут же обнаружил, что подвеску придется снять через череп. Это показалось ему слишком сложным – но ключ-камень уже был в его ладони, принадлежал ему. И Ламберт дернул за него, мгновенно отделив череп от шейных костей, подобно тому как фокусник сдергивает со стола скатерть, не задев стоящие на ней бокалы или чашки. Череп свалился, но Ламберт быстро поймал его свободной рукой и водрузил на место под новым углом.

Камень, встроенный в рукоятку кинжала Теодора, внезапно стал холодным.

– У тебя все в порядке? – крикнул Теодор.

Сжимая в кулаке подвеску, Ламберт наконец выдохнул. Камень, спрятанный в этом каньоне сотни, а то и тысячи лет, и теперь принадлежал ему.

– Спасибо, все нормально, я просто рассматриваю тут все, – ответил он, засовывая камень в карман.

– Хорошо, – отозвался Теодор. – Я должен взять камень – здесь он уже не в безопасности.

Ламберту нужно было думать быстро. Сейчас сюда войдет Теодор и обнаружит пропажу.

– Я принесу его тебе… – пробормотал он, мгновенно достал подвеску из кармана и сделал вид, что осторожно снимает ее со скелета – так, как должен был это сделать с самого начала. Он рассудил, что Теодор видит со своего места только его спину.

– Готово! – сообщил он.

– Теперь ты понял, почему они близнецы, а не любовники? – спросил Теодор.

Ламберт оторвал глаза от опала, сверкавшего на его ладони, и посмотрел вниз, туда, где была приподнята оставшаяся ткань. Он увидел необычную картину. Кости таза скелета были шире обычного и неправильной формы. Виконт вгляделся в полумрак. От бедер шли кверху два позвоночника. Скелет принадлежал сросшимся близнецам. Это были две половинки одного целого.

Ламберт повернулся, вылез на свет и протянул ключ-камень Теодору. Тот с удивлением посмотрел на него.

– Ты ведь не разрушил их, нет? – спросил он. – Мы не должны их сердить, – добавил он шутливым тоном.

– Нет, я оставил их точно в том же виде, – солгал виконт.

~ зловещий вой ~

Кристиан Хейтер стоял у окна вагона, хмуро глядя на золотой закат, полыхавший над бескрайней равниной.

– Мне это не нравится, – пробормотал он.

– Что именно? – спросил Бишоп. Он решил, что Хейтер обращается к нему.

– Что я не главный. – Хейтер недовольно покачал головой.

– Не главный над чем? – уточнил Бишоп и подошел немного ближе.

– Когда-то я держал в страхе несколько островов в Индонезии, торговал перьями райских рапторов. У меня был собственный тиранн, я ездил на нем как император. Потом приехали эти… неожиданно, будто с неба свалились. Стали задавать вопросы об одном мелком инциденте, случившемся давным-давно. И все полетело к чертям. – Хейтер нахмурился, глядя на свое отражение в затемненном оконном стекле.

– Кажется, вы говорили, что получили повышение и что тот жаркий и грязный остров стал для вас слишком тесен, – напомнил Бишоп.

Хейтер повернулся и пронзил его злым, колючим взглядом, отчего тон их беседы мгновенно изменился. Но Бишоп не унимался: