— Да, но тогда они еще могли научить обладающих Магией Приращения использовать Магию Ущерба, — произнес Ричард. — Со временем они утратили это искусство, но были способны, как и Зедд, научить людей быть волшебниками, пользующимися лишь Магией Приращения. В книге написано и о другом, — Ричард взмахнул рукой. — Волшебники прошлого стремились не только к этому. Ими двигала вера в свои силы и убежденность в собственной правоте. Они считали, что могут исцелить Столпы Творения так же, как и научить волшебников использовать Магию Ущерба, а лишенных по рождению дара волшебника — использовать Магию Приращения. — То, как Ричард размахивал руками, напомнило Кэлен Зедда, когда он особенно воодушевлялся. — Чародеи прошлого пытались изменить природу людей. Людей, не обладающих искрой дара, они отчаянно пытались наделить способностью воспринимать магию. Волшебники не добавляли или увеличивали данное от природы, они хотели создать что-то из ничего.

Кэлен все это не нравилось. Она знала, что в то время волшебники обладали большой силой и могли изменять дар людей и управлять им в своих собственных целях.

Так они создавали оружие против людей.

В Великую войну предки Джеганя — сноходцы — были таким оружием. Сноходцев создали для того, чтобы проникать в сознание жителей Нового мира и управлять ими. В те ужасные времена родилась и магическая связь лорда Рала с его народом, которая была призвана противостоять сноходцам и защищать людей.

Прирожденные чародеи прошлого, не задумываясь о последствиях, вмешивались в человеческую природу, заколдовывая людей и превращая их в живые орудия. Эти изменения затрагивали саму сущность человека, и, чаще всего, были необратимы. Порой такие создания становились безгранично жестокими монстрами. Их наследник — Джегань.

Во время Великой войны один из осужденных за предательство волшебников отказался признаться в том, что совершил. Не сумев даже пытками вырвать у него признание, волшебники обратились к могущественному Мериту и создали Исповедниц. Первая же Исповедница, Магда Сирус, коснулась волшебника-отступника и получила искомую исповедь. Суд был настолько удовлетворен результатами колдовства волшебника Мерита, что решил создать Орден Исповедниц.

Кэлен чувствовала этот мир так же, как и обычные люди, она была женщиной от прекрасной макушки до кончиков изящных пальцев и страстно любила жизнь — ничуть не меньше, чем любая простая женщина. Но... Кэлен была особенной, и ее власть Исповедницы была результатом колдовства. Она — наследница женщин, созданных как оружие — оружие, предназначенное искать правду. Как горько осознавать это...

— Что с тобой? — спросил Ричард.

Кэлен подняла глаза и безмятежно встретила обеспокоенный взгляд мужа. Она заставила себя улыбнуться и покачала головой, давая понять, что все в порядке.

— Ну, так что ты обнаружил, пролистнув книгу?

Ричард глубоко выдохнул, касаясь руками луки седла.

— В общем, можно сказать так. Они применяли краску, чтобы рождались люди... без глаз.

В представлениях Кэлен о магии и истории это было ужасно, даже в сравнении с наиболее жестокими экспериментами по превращению людей в оружие. В самых отвратительных случаях обычно отнимали какое-либо свойство человеческой натуры и привносили или усиливали другие способности. Но никто не смог бы создать то, чего нет.

— Другими словами, они не сумели, — подытожила Кэлен.

— Да, Великая война закончилась, и Древний мир был надежно отделен созданной границей. А с ним и те, кто хотел положить конец магии, — кивнул Ричард. — Волшебники осознали, что все меньше людей рождаются с даром колдовства, а магическая связь с народом, вызванная домом Ралов ради защиты от сноходцев, имеет неожиданные последствия. И самое страшное из них заключается в рождении детей без дара, в необратимом разрыве в магической цепи.

— Итак, перед ними стояли две проблемы, — продолжила размышления мужа Кэлен. — Все меньше появлялось на свет магов и, кроме того, рождалось все большее количество людей, не имеющих даже искры дара.

— Ты права. И вторая проблема росла быстрее, чем первая. Вначале волшебники прошлого верили, что отыщут решение, лекарство. Но не смогли. А что еще хуже, как я уже говорил тебе, так это то, что рожденные без дара, как Дженнсен, рожали таких же детей. Через несколько поколений количество подобных людей возросло бы неизмеримо.

— Действительно, наверное, они испытывали отчаяние, — глубоко вздохнула Кэлен.

— Это был хаос, — мрачно констатировал Ричард.

Женщина откинула назад прядь волос.

— И что они решили?

Ричард бросил на Кэлен взгляд, в котором она читалось потрясение тем, что он узнал.

— Чародеи выбрали магию, а не людей. Они решили, что магия, или тот, кто ею обладает, намного важнее, чем человеческая жизнь. — Ричард гневно повысил голос. Его разум был едва в силах вместить масштаб и ужас содеянного предками. — Волшебники прошлого поставили превыше всего права тех, кто, так же как и они, от рождения обладали магическим даром. Превыше всего — собственные «уникальные» жизни, собственное «уникальное» существование... Дар для них стал значить больше, чем жизнь, в которой он заключен! — Он с трудом перевел дыхание. — Уничтожать пришлось бы слишком многих, поэтому они придумали кое-что получше: изгнание.

— Изгнали? Куда? — брови Кэлен изумленно взлетели вверх.

Ричард приблизился к ней. В его глазах пылал огонь.

— В Древний мир.

— Как?!

Ричард пожал плечами, пытаясь представить рассуждения волшебников прошлого.

— А что еще они могли сделать? Едва ли они могли всех казнить, к тому же среди рожденных без дара были их друзья и члены семей. У многих обычных людей, обладающих искрой, но не такой сильной, как дар волшебников или ведьм, были сыновья, дочери, братья, сестры, дяди, тети, двоюродные родственники и соседи. И эти сыновья и дочери, тети и дяди, кумовья и дорогие их сердцу друзья и соседи были женаты или замужем за теми, кто не имел дара, за Столпами Творения. А все эти люди были частью общества — общества, которое все меньше и меньше составляли наделенные даром... Там, где Столпы Творения составляли большинство, стоящие у власти не могли обречь их всех на смерть, каким бы даром они ни были наделены.

— Ты хочешь сказать, что они рассматривали такую возможность?

Ричард промолчал. Стыд за малодушие предков обжигал его сердце. Но Кэлен прочла горькое «да» в его глазах.

— Они все-таки не решились. Но потом, перепробовав разные варианты, волшебники осознали, что не смогут восстановить разорванную магическую связь, а те, кого прозвали Столпами Творения, женились и рожали детей — таких же ущербных. И число ущербных росло быстрее, чем кто-либо мог себе представить... Чем больше рожденные с даром беспокоились, тем больше их мир подвергался опасности, той же, что и во время войны. Это то, чего хотел добиться Древний мир, — уничтожить магию. И однажды им пришлось признать, что случилось то, чего они так боялись... Волшебники уже не могли ничего исправить в прошлом, не могли остановить распространение того, что было в их глазах хуже любой чумы, и не могли убить таких людей. Страшась того, что их время уходит, они решили, что единственный путь для ущербных — изгнание.