‒ Завтрак принесли. На двоих. Но почему-то уверен, что компанию вы мне не составите.

‒ Вас ждёт очередное разочарование. Второе за это утро. Составлю. Безумно хочу кофе и круассан. И, если в ресторане поняли, для кого завтрак, вот здесь, ‒ берёт большой рогалик и вдыхает аромат, ‒ должен быть с апельсиновой начинкой. Точно! ‒ Улыбается, разламывая тесто. ‒ Света поняла.

‒ Ну хоть в чём-то вам можно угодить.

‒ Как я оказалась в вашем номере?

‒ Я принёс, ‒ пожимаю плечами. ‒ Спустился ночью вниз, заглянул в кабинет, а там спящий управляющий в неестественной позе, скрюченный на стуле. Комната отдыха была занята, ‒ упоминание о данном месте, видимо, пробуждает в нас обоих воспоминания о вчерашнем инциденте, заставляя Лану покрыться румянцем и отвернуться. ‒ Меня Дмитрий предупредил. Оставлять вас так было бы бесчеловечным с моей стороны, ‒ смеюсь, а Лана закатывает глаза, показывая, что не верит ни единому моему слову, ‒ поэтому принёс вас сюда.

‒ Спасибо. Но попрошу вас больше так не делать. В следующий раз просто разбудите меня. Не желаю, чтобы персонал надумал себе… то, чего нет.

‒ А что такого? Все люди взрослые.

‒ Я таким не занимаюсь. ‒ Недовольно поджимает губы, и прямо сейчас я имею шанс нарваться на грубость.

‒ А кто занимается? Зоя? Соня? Кто ещё?

‒ Больше никто. Зоя ‒ понятно, а Соня… ‒ замолкает, отводя взгляд, ‒ у неё маленькая дочка и вечно не хватает денег, а с Алановым они давно состоят… в таких отношениях. Я делаю вид, что не вижу, потому что свою работу она выполняет идеально. Это её личное дело. Все люди взрослые, как вы выразились. Но о себе грязных слухов не желаю, потому вы…

‒ Не в вашем вкусе и старый, да?

‒ Нет. Вы хозяин, и мне не хотелось бы, чтобы и обо мне говорили с таким же пренебрежением, как вы сейчас сказали о Соне. Даже будучи простой горничной с финансовыми проблемами, я ничего подобного себе не позволяла. Считаю это неправильным лично для себя, желая нормальных взаимоотношений с мужчиной не по причине, не важно какой, а исключительно на основе взаимной симпатии.

‒ А у нас с вами взаимной симпатии нет. Так?

‒ Взаимной нет. Есть односторонняя. И, насколько я вчера заметила, выражена она лишь в физическом влечении.

‒ Да бросьте, я почти ничего не рассмотрел, ‒ нагло улыбаюсь, прямо сейчас воспроизвожу в памяти сексуальное тело в душе.

‒ Очень на это надеюсь. ‒ Хмыкает и поднимается, чтобы дойти до кровати и влезть в туфли.

Вскакиваю и оказываюсь позади Ланы.

‒ Но это, ‒ провожу пальцами по правому бедру, в том самом месте, где набита татуировка, ‒ я всё же запомню, как приятное воспоминание.

Разворачивается, и я сталкиваюсь с полыхающим гневными искорками взглядом. Ожидаю пощёчины или очередной ядовитой колкости, но…

Лана притягивает меня и целует ‒ напористо, жадно, погружая свой язык глубоко и заигрывая с моим. Зависаю на секунду, но тут же отвечаю ей, обхватив затылок и зафиксировав перед собой. Вспыхиваю возбуждением, готовый зайти дальше, но резкая боль отрезвляет в момент, когда девушка с силой прикусывает мой язык.

‒ Тогда оставлю вам ещё одно ‒ неприятное, ‒ шипит. ‒ Последнее всегда запоминается лучше.

Вот же… хитрая стерва.

Сексуальная, умная, безумно притягательная и желанная. С каждым новым огненным копьём, с силой брошенным в меня, словно гипнотизирует. Ещё немного и Лана нарвётся на грубость с моей стороны, когда я, зычно рявкнув, возьму то, что так желаю, не спрашивая у неё разрешения и не принимая во внимание её желания.

И лучше бы ей понять всё самой, потому как дальше будет только хуже. Для неё. А сейчас я почти равнодушно наблюдаю, как упругая задница покидает мой номер, сильно хлопнув дверью.

Я обязательно придумаю причину, по которой Вишенка окажется в моей постели. Сама. И вот тогда ей придётся исполнить все мои желания и в её же интересах, чтобы я остался доволен.

Лана

Козёл. Дьявольски обольстительный, обворожительный, хитрый, властный козёл. Все эти эпитеты о Кретове.

Бегу из номера, всё ещё чувствуя его вкус на своих припухших губах, а сердце бешено колотится в попытке остановить трепет, который этот мужчина неосознанно вызывает внутри и медленно, но верно, протискивается в моё, закрытое на все замки для него, сердце.

Запомнил он, видите ли…

Хорошо помню, как проснулась ночью и испугалась, сразу не поняв, где именно нахожусь. Лишь спустя пару минут, осмотрев номер и узнав привычный интерьер осознала ‒ триста первый, а повернув голову, увидела Лиса рядом. Подмывало вскочить, влепив предварительно ему пощёчину и высказать все претензии разом, но я вчера безумно устала, не было сил и желания даже открывать рот. Поэтому, поддавшись усталости и обволакивающему теплу, я просто закрыла глаза и укуталась в его объятия.

Один раз можно. Так мне казалось до сегодняшнего утра, когда Кретов напомнил, насколько внимательно рассматривал меня вчера в душе, запомнив мою татуировку на бедре. И нет бы промолчать большому дяде, сделав вид, что всё вышло случайно и слегка смутиться, потому что его застали за откровенным подглядыванием, он ещё и нагло напомнил, что рассмотрел.

‒ Доброе утро, Лана Сергеевна.

‒ Утро добрым не бывает. Особенно, утро понедельника, ‒ бросаю ответ администратору и спешу в свой кабинет, где остался мой телефон.

И точно, куча пропущенных от Миши, несколько от Светы и поставщиков с доставкой на сегодня. Набираю брата, но гудки остаются без ответа, а четвёртый звонок он и вовсе скидывает, показывая, что занят. Уже, вероятно, на работе, и только Лис никак не покинет отель, уделяя мне чрезмерное внимание.

‒ Что с тобой? ‒ Светка входит в кабинет, прикрыв за собой дверь.

‒ Ничего. Всё в порядке.

‒ Ага, по тебе видно, ‒ усмехается, усаживаясь в кресло, пока я пытаюсь привести в порядок длинные волосы. ‒ Это из-за ночи с Лисом?

‒ Света, никакой ночи не было. А прямом смысле. Отнёс в свой номер, пожалев меня скрюченную в рабочем кресле. Я об этом не просила и в его постель не напрашивалась.

‒ А зря.

‒ В смысле?

‒ Лана, ты на самом деле слепая, или специально дурочкой прикидываешься? ‒ Смотрит вопросительно, а я плохо понимаю, какого ответа ждёт от меня. ‒ Он же тебя сожрать готов, только намекни и пальчиком помани, как голодный пёс приползёт, истекая слюной. Все заметили, как он на тебя смотрит.