– Сойер, ровно через месяц у меня день рождения. Восьмого июня мне исполнится шестнадцать.

– Вот это новость! – Он стремительно повернулся к ней. – Растешь, малыш. Такое бывает только раз в году.

– Ты останешься до моего дня рождения? – быстро спросила она, так что фраза прозвучала одним словом.

– Надолго я остаться не смогу и поздравлю тебя прямо сейчас. С шестнадцатилетием, Каролина Брендон! – И, продолжая улыбаться, он подмигнул ей.

Но девушке хотелось большего. Когда Сойер опять повернулся к ней затылком, она с трудом очнулась от мечтаний и приготовилась срезать очередную прядь.

– Каролина, а где твое золото?

– В моем саквояже.

– Отец как-то научил меня одной хитрости, которая в свое время мне очень пригодилась. Давай зароем одну часть золота на севере ранчо, а другую – на западе. Если тебе вдруг придется срочно уехать отсюда или, не дай Бог, сожгут дом, как случилось со мной, ты хоть будешь что-то иметь на черный день.

– Хорошая мысль.

На следующее утро Сойер заявил, что хотел бы проехаться верхом с Максиме и Рамоном, которые объезжали угодья, потом стал ездить с ними ежедневно. Каролина знала, что он проверяет свою выносливость, перед тем как покинуть ранчо. Через неделю и Джон Брендон впервые после ранения вышел к завтраку. С этих пор веселую болтовню Фабианы как отрезало; в присутствии мужа она сидела с угрюмым видом, не произнося ни слова.

Наконец Сойер настолько окреп, что мог на равных с Торресами провести в седле целый день. Братья оказались усердными работниками, и, по его мнению, если бы их не сбивала с толку Фабиана, дела бы на ранчо шли гораздо лучше. Коннерс и Хатфилд тоже проявляли умение, но последний вызывал у Сойера все большую неприязнь. Он подозревал, что тот положил глаз на Каролину. Юный Джастин работал вместе с ними и для своих лет на удивление хорошо справлялся с порученным делом.

Как-то утром Сойер, Максимо и Джастин загоняли отбившихся от стада животных, когда норовистый конь мальчика едва не сбросил всадника на землю.

– Обуздай его! – крикнул Максимо.

– Да, сэр.

– Хлестни арапником.

Джастин справился со взбунтовавшейся лошадью. Минут десять они ехали без происшествий, однако перед зарослями чалый снова взбрыкнул, и на этот раз паренек, не удержавшись в седле, упал на камень.

– Залезай на лошадь! – рявкнул Максимо, гарцуя вокруг упавшего мальчика.

Сойер, обернувшийся на крики, рысью поскакал к месту происшествия и увидел скрючившегося от боли Джастина.

– Вставай, – приказал Максимо.

– Не могу, я ранен, – выдавил сквозь рыдания подросток.

– Мужчина не плачет, он встает и садится обратно в седло. Поднимайся! – Торрес схватил его за руку, и Джастин завопил от боли.

– Полезай на лошадь!

– Какого черта, ребенку и правда больно, – вмешался Сойер. Мальчик сидел на земле и, рыдая, прижимал ладонь к груди.

– Не лезь куда не просят, Дэй. Это касается только меня и моего… – Торрес не закончил фразу и повернулся к Джастину. – Быстро в седло!

– Не могу-у…

Максимо рывком поставил его на ноги, и Джастин пронзительно вскрикнул. Соскочив с лошади, Сойер развернул Торреса лицом к себе и ударил его кулаком в челюсть.

Максимо пошатнулся, но все же устоял и бросился на противника. Тот сумел увернуться, однако пропустил следующий удар. От боли у него помутилось в голове, тем не менее он поднялся с земли, чтобы увидеть перед глазами дуло шестизарядннка.

– Оставайся на месте – или произойдет несчастный случай. И никто слова за тебя не скажет.

Сойер молча глядел на револьвер, потом, услышав шорох, повернул голову. Джастин, помогая себе здоровой рукой и морщась от боли, пытался вскарабкаться в седло.

К ним подскакал Рамон.

– Что у вас тут происходит?

– Он полез в наши дела.

– Джастин, с тобой все в порядке? – спросил Рамон, подъехав к мальчику.

Когда тот утвердительно кивнул головой, Сойер медленно перевел тяжелый взгляд на Максимо.

– Ты просто ублюдок, – сказал он и повернулся, чтобы сесть на лошадь.

У него за спиной раздался щелчок взводимого курка, но тут же последовал второй.

– Не вздумай, Максимо, мне не Хотелось бы стрелять в родного брата из-за какого-то чужака.

Максимо помедлил, но потом все же сунул “кольт” обратно в кобуру.

– На твоем месте я бы посмотрел, что у Джастина с рукой, – бросил Рамону с седла Сойер и ускакал.

После драки тело у него ломило от боли, хотя он точно знал, что теперь ему намного лучше, чем несколько дней назад. Сойер задумчиво потер рукой свежевыбритый подбородок. Как сложится у Каролины жизнь в этом доме после его отъезда? Они спрятали два небольших мешочка с золотом, но ведь главная опасность грозит отнюдь не ее деньгам, и он оставляет девушку в весьма ненадежном положении. Фабиана по-настоящему любит только себя, может, еще Джастина, которого, не задумываясь, бросит, если ей подвернется шанс. Если же она уедет, будут ли Торресы относиться к Каролине по-джентльменски? Да еще этот Кейн Хатфилд, мошенник и лжец. Сойеру вовсе не нравилось, как он посматривал на Каролину.

Братья вернулись час спустя, и Рамон наконец перевязал руку мальчику. Хотя Джастин мог ею двигать, она ужасно распухла и посинела. Он вошел в комнату поздороваться с матерью, но, когда та увидела повязку, ее нежная улыбка мгновенно исчезла.

– Господи! Что случилось?

– Ничего. Я упал с лошади.

– Ничего! Эта земля – отвратительное место! Почему ты сразу не вернулся?

– Ты знаешь, что Максимо такого никогда не позволит. Если бы там был папа, он бы отправил меня домой.

– Опять Максимо! Сколько раз я тебе говорила, что пора стать мужчиной. Тебе без малого четырнадцать лет, не уступай ему.

– Он же намного сильнее.

– Надо учиться быть смелым.

– Ему ничего не стоит обидеть меня! – воскликнул Джастин.

– А ты не обижался, трясясь полдня на лошади?

– Да, – согласился мальчик и отвел глаза. – Хорошо, я постараюсь.

– Не только постарайся! Не позволяй Максимо тебя запугивать. Если ты научишься быть таким же сильным, как он, тогда никто не посмеет тебя обидеть. Никто! Понимаешь?

– Да, мамочка.

– Ида отдыхай, ужинать я тебя позову, – улыбнулась она, Джастин выбежал из комнаты, а Фабиана глядела ему вслед, думая, как же быстро вырос ее сын. Может, в один прекрасный день он перестанет наконец бояться Максимо.

За ужином они говорили о работе и планах на завтра. Сойер старался не злиться на Торреса за жестокое обращение с Джастином, но был удовлетворен, когда Фабиана до ужина при всех зло отчитала Максимо. Сейчас она флиртовала с Кейном Хатфилдом и еще больше с Рамоном, демонстративно не обращая на Максимо никакого внимания.