Гарри недоуменно вскинул бровь.

— Вы оскорбили ее тем, что сказали, будто она не полноправная мама Тавви.

— Но ведь так и есть!

— Она так не считает. Она хочет быть матерью вашим детям, а не мачехой.

Гарри потряс головой и ущипнул себя за переносицу, чтобы прогнать головную боль, зарождавшуюся в затылке.

— Да Плам даже не знала про моих детей, пока мы не поженились! Я не предполагал, что она так сразу кинется в материнство. Хотел облегчить это, чтобы дети ее не утомляли.

Герти отмахнулась от этих объяснений:

— Вы, наверное, слабоумный, раз не замечаете, что она рвется скорее стать им матерью. Они нужны ей не меньше, чем она им. Вы повели себя так, будто она сделала вам одолжение, ухаживая за Тавви, — то есть попросту сказали, что она не член семьи. Ни одна мать не допустит, чтобы за ее больным ребенком ухаживал кто-нибудь другой. Этим своим «хочу поблагодарить» вы оскорбили ее так, что хуже не бывает.

Гарри застонал и потер шею. Голова болела все сильнее.

— Я не хотел ее обидеть. Просто хотел сказать, что высоко ценю ее помощь.

Герти поцокала языком и подтолкнула его к двери.

— Идите примите ванну. Как на вас посмотреть, так вы полумертвый. А когда останетесь со своей леди наедине, не говорите ей спасибо — скажите, как детям повезло, что у них теперь есть такая мама.

Гарри не стал больше оправдываться, позволил ей выставить себя из детской, хотя больше всего ему сейчас хотелось закричать, как им всем повезло, что у них есть Плам. Вместо этого он принял ванну, побрился, переоделся во все чистое, не обращая внимания ни на урчание в желудке, ни на тупую пульсирующую боль в затылке, и пошел вниз заглаживать свою вину перед женой.

— …и я не понимаю, почему мне их нельзя, в них верховая езда будет намного удобнее, и никто не увидит… о, хорошо, Гарри уже здесь. Теперь мы можем поужинать? Я сейчас в обморок упаду от голода.

Плам, Том и Темпл сидели на веранде, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом. Повышенные голоса, пронзительные крики и громкие обвинения в нечестности давали понять, что дети играют в заросшем саду.

— Да, разумеется, теперь мы можем поужинать, — холодно и бесстрастно сказала Плам, встала и хотела идти в дом вслед за Том.

Гарри, будучи уже опытным мужем, прекрасно понимал, что нельзя терять ни минуты, нужно немедленно загладить обиду, которую он ненамеренно нанес жене. Взяв ее за руку, он махнул Темплу:

— Мы вас сейчас догоним.

Плам равнодушно смотрела на стену. Гарри попытался придумать слова извинения, но все казалось ему неискренним и слишком напыщенным. И тогда он сделал то единственное, что мог, — привлек Плам в свои объятия и поцеловал так, что она задохнулась.

— Ты вышла замуж за идиота, Плам, — пробормотал он ей в губы, когда они все-таки слегка приоткрылись. — За дурака, за глупца, за настоящего слабоумного.

Плам, до сих пор напряженная, расслабилась, и губы ее изогнулись.

— Ну, я бы не заходила так далеко, назвать тебя слабоумным нельзя, но глупец… что ж, мы все иногда совершаем глупости.

— Просто некоторые чаще, чем другие, — согласился он и начал целовать ее лицо, поднимаясь вверх, к волосам. — Прости зато, что я тебе сказал. Теперь я понимаю, как оскорбительно это прозвучало, и могу заверить, что ничего такого не имел в виду. Прошло много времени с тех пор, как я был женат, поэтому тебе придется прощать меня, если я буду забывать каждое утро вставать на колени и благословлять тебя за то, что ты согласилась прибрать всех нас к рукам.

Плам хихикнула и обхватила его за талию.

— Ты еще ни разу не вставал передо мной на колени.

Он улыбнулся ей в волосы, в последний раз поцеловал в висок и со вздохом сожаления отпустил, усмехнувшись при виде ее недовольного лица.

— Дело не в том, что я не хочу тебя целовать, жена моя, просто если я начну, то вряд ли смогу остановиться.

Глаза Плам повлажнели. Гарри со свистом втянул воздух и на секунду позволил себе подумать, не овладеть ли ею прямо здесь, и к черту всех, но его тело, хотя и стремилось выполнить этот план, все же сражалось само с собой по поводу того, чего он хочет сильнее.

Победил желудок. Он заурчал в высшей степени неприлично.

Плам рассмеялась и подтолкнула Гарри к дому.

— Лучше тебя накормить, если я хочу, чтобы ты с честью выполнил обещание, которое я читаю в твоих глазах.

— Я изголодался по многому, — поддразнил ее Гарри, открывая дверь в столовую.

— И я, — отозвалась Плам, кинув на него очень дерзкий взгляд.

Ужин оказался настоящим испытанием. О, еда была прекрасной и общество тоже — только Гарри, Плам, Том и Темпл, но взгляд Гарри то и дело возвращался к жене, сидевшей на противоположной стороне стола. И всякий раз, как он на нее смотрел, в голове возникали чувственные, сладострастные картинки.

Под суп он думал о том, какой гладкой была ее кожа под его губами. Под дичь вспоминал текущий шелк ее волос. Под рыбу ноздри его наполнились воспоминаниями о том, как пахло ее тело — слабый аромат жасмина с оттенками распаленной, возбужденной женщины. Он ел то, что перед ним ставили, и не отрывал глаз от Плам. Она болтала с Том и Темплом, а у него в голове крутилось множество мыслей о том, что он хотел бы с ней сделать, и кое-какие о том, что он хотел бы, чтобы сделала она. Сегодня ночью домашние могут хоть на уши встать — Гарри собирался наконец закрепить свой брак или умереть в этой попытке.

— Что скажете, Гарри?

Он поморгал, прогоняя из мыслей образ Плам, извивавшейся от наслаждения, и посмотрел на Том:

— Что?

— Вы разве не слушали? — Серые глаза Том смеялись над ним.

— Оставь его в покое, Том, он голоден, — вмешалась Плам. Ее маленький розовый язычок мелькнул, облизывая губы, и естество Гарри мгновенно затвердело, изнывая от желания.

— Голоден. Очень голоден, — сказал он, глядя на ее губы.

Глаза Плам вспыхнули от неожиданной догадки. Медленная, понимающая улыбка изогнула ее губы в ответ на мольбу, которая — он не сомневался — светилась в его глазах.

Гарри едва не проглотил язык.

— Вы уже достаточно съели, чтобы вести учтивый разговор. Это важно, Гарри. Плам ведет себя слишком старомодно.

Потребовалось значительное усилие, но Гарри его совершил — заставил себя не думать о жене и обратил внимание на то, что говорит Том.

— Так в чем дело?

Она страдальчески вздохнула и сказала:

— Мои бриджи.

— Ваши что?

— Бриджи! Я хочу бриджи для верховой езды, а Плам говорит, что они уничтожат все шансы на приличное замужество. А я снова и снова повторяю, что замуж не собираюсь. И не понимаю, почему мне нельзя иметь бриджи, чтобы кататься верхом, пока мы в деревне. Все равно мы тут никого не знаем. Вы не будете против, если я надену для верховой прогулки бриджи?