— Да, — сказала Вайолет. — Вы меня встревожили. До свидания.

Она была не просто встревожена. Весь ее так старательно взлелеянный душевный покой разлетелся в прах. Это была даже не тревога, а настоящий страх, бессознательный ужас, как в тот день в Релкирке, когда она сидела с Лотти у реки и почувствовала у себя на запястье ее сомкнувшиеся, точно тиски, пальцы. Тогда ей захотелось вскочить и убежать. И теперь ощущение было точно такое же. Сердце громко стучало. Ее охватил страх перед непонятным, невообразимым, перед затаившейся неведомой опасностью.

Разобравшись в себе, Вайолет поняла, что боится не за себя, а за Эди. Растревоженное воображение рисовало страшную картину: стук в дверь, Эди идет к порогу, открывает, и Лотти, выставив растопыренные пальцы, бросается на нее…

Жутко подумать. На экране телевизора женщина, получившая в качестве приза ночной горшок с цветком на боку, беззвучно смущенно смеется, прикрыв ладонью глаза. Вайолет выключила телевизор, взяла телефонную трубку и набрала номер Балнеда. Эдмунд должен был уже возвратиться из Нью-Йорка. Он решит, как быть.

Гудки. Еще и еще. Она нетерпеливо ждала. Ну почему никто не подходит? Куда они все подевались?

Наконец, в сердцах и в волнении Вайолет бросила трубку. И тут же, подняв снова, набрала телефон Эди.

Эди тоже смотрела телевизор. Хорошая шотландская передача, деревенские танцы, комик в килте рассказывает уморительные анекдоты. Она сидела, держа на коленях поднос с ужином: жареные куриные ножки с картошкой и гороховым пюре. На закуску в холодильнике остаток вчерашней яблочной запеканки. Сегодня Эди ужинает поздно. Одно из преимуществ жизни в одиночку, что можно опять есть, когда тебе удобно, нет Лотти, и никто не дергает и не донимает вопросами: когда же ужин? Есть и другие преимущества. Например, тишина. И возможность спать в свое удовольствие в собственной постели, вместо того чтобы мучиться и ворочаться всю ночь на раскладушке. Когда ночью высыпаешься, совсем другое дело, и настроение лучше, и работается в охотку. Конечно, бедняжку Лотти все же жалко, нехорошо, что пришлось ее снова сдать в лечебницу, но без нее у Эди жизнь несравненно проще. Что правда, то правда.

Зазвонил телефон. Эди поставила поднос и пошла взять трубку.

— Да?

— Эди.

Она улыбнулась.

— Добрый вечер, миссис Эрд.

— Эди…

Что-то не так. Эди сразу это почувствовала по тому, как миссис Эрд произнесла ее имя.

— Эди, мне сейчас звонил доктор Мартин из лечебницы. Лотти ушла. И неизвестно, где она.

У Эди сердце нырнуло в пятки.

— О Господи, Боже мой, — только и сумела она сказать, да и то не сразу.

— Заявили в полицию, по их мнению, далеко уйти она не могла, но доктор Мартин согласен со мной, что она, вполне возможно, будет добираться в Страткрой.

— А есть у нее при себе деньги? — спросила практичная Эди.

— Не знаю. Я об этом не подумала. Но без сумочки она бы не ушла.

— Да, правда ваша.

Лотти обожала свою сумочку и всегда держала ее под боком, даже когда сидела у камина.

— Бедняга. Видно, что-то ее расстроило.

— Вероятно. Но, Эди, я беспокоюсь за тебя. Если она доберется до Страткроя, я не хочу, чтобы ты оставалась одна в доме.

— Но как же? Если она появится, я должна быть на месте.

— Да нет же! Нет, Эди, послушай. Послушай меня. Ты должна понять. Мы не знаем, что сейчас у Лотти в голове. Может быть, она вообразила, что ты ее как-то предала, причинила ей зло, отвергла ее. Она сейчас не в себе, ты не сможешь с ней сладить в одиночку.

— Да что она мне может сделать?

— Не знаю. Знаю только, что тебе надо уйти из дому… Приходи ночевать ко мне или в Балнед, пока ее не обнаружат и не поместят обратно в лечебницу.

— Но…

Ви не стала слушать ее возражений.

— Нет, Эди, никаких «но». Иначе у меня не будет ни секунды покоя. Сложи вещи для ночевки и отправляйся в Балнед. Или сюда, мне все равно. Но если ты станешь спорить, тогда я вынуждена буду сесть в машину, поехать и привезти тебя сама. При том, что мне нужно быть в половине девятого в Крое, а я еще не приняла ванну и не оделась, это будет очень некстати. Так что решай.

Эди колебалась. Причинять затруднения ей совсем не хотелось. Она знала, что уж если Вайолет заберет что-нибудь в голову, ее не переспоришь. Но все-таки…

— Лучше бы мне остаться здесь, миссис Эрд. Я же ее самая близкая родня. Я за нее отвечаю.

— Ты и за себя тоже отвечаешь. Если с тобой что-то случится, если ты пострадаешь, я никогда себе не прощу.

— А что же будет, если она явится сюда, а дома никого нет?

— В полицию уже заявили. Патрульная машина наверняка будет где-то поблизости. Они тут же ее и подберут.

Эди не знала, что еще можно возразить. Она вздохнула и сказала недовольным тоном:

— Ну, ладно, вы меня переспорили. Но, по-моему, вы делаете из мухи слона.

— Может быть. Очень надеюсь, что так.

— А в Балнеде знают, что я приеду?

— Нет. Я не могу дозвониться. Видно, линия испорчена.

— В Аварийную звонили?

— Нет еще. Я сразу стала звонить тебе.

— Ладно, я сейчас сама позвоню в Аварийную, заявлю, что номер не отвечает. Они все должны быть дома, собираются на бал.

— Да, Эди, заяви в Аварийную. А после этого, обещай мне, поедешь в Балнед. Твоя комната там всегда тебя дожидается, и Вирджиния поймет. Расскажешь ей. Если что не так, сошлись на меня. Не сердись, Эди, что я командую, но я, право, не смогу веселиться на балу у Верены, если ты будешь одна в доме.

— По-моему, много шума из ничего, но переночую в Балнеде, меня не убудет.

— Спасибо тебе, милая Эди. До свидания.

— Развлекайтесь хорошенько.

Эди повесила трубку. И тут же, чтобы не забыть, сняла ее снова и позвонила в Аварийную насчет испорченного телефона. Дружелюбный диспетчер ответил, что сейчас проверит и ей перезвонит.

Лотти пропала, надо же. Что теперь будет? Ужасно подумать, что она бродит где-то, сама не зная где, совсем одна, перепуганная. О чем она думает, дурочка? Ну что бы ей, кажется, не сидеть смирно на месте, где за ней добрые люди ухаживают? Нет, забрала опять в голову невесть что.

Эди, конечно, поедет в Балнед, но только немного погодя. Ужин вон недоеденный остывает, ее дожидается. Она поест, вымоет за собой посуду, приберется на кухне, засыплет уголь в топку. А уж тогда сложит свои спальные вещи в сумку и пойдет.

Она досадливо вздохнула. Ох уж эта Лотти, сколько от нее неприятностей! Никому покоя не дает. Эди снова уселась к телевизору с подносом, но курятина остыла, никакого вкуса нет, даже шотландская передача и та стала какой-то неинтересной.