чем слышать, кроме отступления. Внезапно пришло известие, что путь к отступлению отрезан. Персидские корабли обошли вокруг Саламина и заняли позиции в море в тылу у греческого флота.

Эту весть принес тот самый Аристид Справедливый, об остракизме которого мы уже рассказывали. Его красноречие и благоразумие оказались очень кстати, и Фемистоклу удалось убедить колебавшихся предводителей греков. Эти два человека прежде были непримиримыми антагонистами, но с великодушием, редким в те дни, они забыли о своих разногласиях перед лицом общей опасности. На рассвете греческие корабли вышли на боевые позиции.

Перед ними был флот, гораздо более разнородный и менее сплоченный, чем их собственный. Однако он был почти в три раза больше. Одно крыло держали финикийцы, другое — ионийские греки Малой Азии и островов. Флот союзников-греков по большей части был укомплектован свободными людьми, готовыми любой ценой отстаивать свой родной дом. Первые несколько часов битва больше походила на беспорядочное смешение судов. Затем стало ясно, что персидский флот отступает, не выдерживая ожесточенного натиска греков. Это отступление закончилось катастрофой.

Ксеркс, для которого установили трон на высоком берегу, мог видеть все подробности развернувшегося сражения. Он видел, как греки таранили его тяжелые галеры острыми носами своих подвижных галер, брали их на абордаж, как под градом стрел гибли его солдаты, В те времена таран был основным приемом морского боя. Галеры таранили суда противников, пользуясь значительной силой удара, либо ломали им весла, лишая их маневренности и возможности уйти от абордажной атаки.

Ксеркс видел, как некоторые из его поврежденных кораблей сдаются грекам. На воде там и тут были видны головы греков, плывших к берегу, «но из варваров многих поглотила пучина, поскольку те не были привычны плавать». Неуклюжая попытка передней линии персидского флота сделать разворот привела к неописуемой сумятице. Некоторые из кораблей были протаранены своими же, напиравшими сзади, судами.

Западный ветер, не утихавший все время сражения, сносил многие из поврежденных кораблей Ксеркса к берегу, где они разбивались о скалы. Других греческие корабли тащили к Саламину. Способные сопротивляться корабли отступали к побережью, занятому персами, под защиту персидской армии. Ксеркс видел, как разбросанные по всему морю, его беспомощные корабли пытались спастись от преследовавших их греков.

Постепенно перед Ксерксом открылась картина постигшей его катастрофы. Еще утром Ксеркс объявил, что тех из его командиров, кто особо отличится в бою, ожидает щедрая награда. Но с последними лучами заходящего солнца закатилась и морская мощь Персии. Корабли Ксеркса были потоплены, разрушены, рассеяны в море. А невредимый греческий флот, ликующий и победоносный, снова занимал боевой порядок у Саламина, еще не веря в свою победу.

Персидская армия, словно бы в нерешительности, еще несколько дней оставалась неподалеку от места, где произошло морское сражение, а потом начала отступать в Фессалию. Там персы собирались перезимовать и затем продолжать кампанию.

Но Ксеркс, как и Дарий до него, проникся отвращением к европейскому походу. Он боялся, что может быть разрушен понтонный мост. С частью своей армии он направился к Геллеспонту, оставив в Фессалии основные силы под командованием Мардония. Это отступление так описано у историка:

«Где бы они ни шли, земли какого народа ни проходили, везде отбирали урожай у этих людей, чтобы накормить свое войско. А если не находили посевов, тогда рвали траву, росшую на земле, и сдирали кору с деревьев, обрывали листья и поедали их, не делая различия между садовыми деревьями и дикими, ничего не оставляя после себя. Так они поступали по причине голода. Затем чума обрушилась на это войско, многих погубив по пути. Заболевших царь оставлял там, где они в это время проходили, на попечение городов. Так, некоторые из персов остались в Фессалии, некоторые в Сирии, в Пеонии, некоторые в Македонии. Затем, пройдя Фракию, они подошли к проливу и, спеша в Абидос, пересекли Геллеспонт на кораблях, поскольку плавучий мост уже больше не соединял оба берега пролива, он был разрушен бурей. Задержавшись там на некоторое время, они получили пищи в изобилии, которого не знали в пути, и по той причине, что безудержно утоляли голод, а также от перемены воды умерло множество из тех, кто до того времени оставался невредим. Прочие прибыли с Ксерксом в Сарды».

10

В следующем году персидские войска, которые находились в Фессалии под командованием Мардония, вторглись в Среднюю Грецию. Они были разгромлены — и сам Мардоний погиб — в кровопролитной битве при Платеях в 479 г. до н. э. В тот же самый день сокрушительное поражение потерпели одновременно корабли и сухопутные войска персов около мыса Микале на малоазиатском побережье, между Эфесом и Милетом. Опасаясь греков, персы вытащили свои корабли на берег и обнесли их стеной. Однако греки решительно атаковали и взяли приступом это укрепление. Затем они отплыли к Геллеспонту и уничтожили то, что еще оставалось от плавучего моста.

Персам, бежавшим из Платей, впоследствии с огромным трудом удалось переправиться через Босфор.

Воодушевленные поражениями прежде могучей Персии, ионийские города, как пишет Геродот, во второй раз подняли восстание против персов.

На этом завершается девятая книга «Истории» Геродота. Он родился в 484 г. до н. э., так что во время сражения при Платеях ему было девять лет. Многое из того, что нашло отражение в его «Истории», Геродот узнал от участников и свидетелей этих событий.

Боевые действия тянулись еще достаточно долго. Греки поддержали восстание в Египте против персидского владычества и безуспешно пытались взять Кипр. Можно считать, что эта война окончилась лишь около 449 г. до н. э. К этому времени греческое побережье Малой Азии и греческие города на Черноморском побережье в большинстве своем были освобождены, но Кипр и Египет все еще оставались под властью персов. Геродоту, родившемуся в персидском подданстве в ионийском городе Галикарнасе, к тому времени уже исполнилось тридцать пять, и после заключения мира он, должно быть, воспользовался первой же предоставившейся возможностью посетить Вавилон и Персию. Когда он приехал в Афины около 438 г. до н. э., его книга, вероятно, была уже написана.

Мысль о всегреческом союзе для похода на Персию не была совершенно новой для Геродота. Некоторые его современники полагали, что Геродот взялся за