— Слушаю и повинуюсь, моя королева.

— Запасись мешками, Червь, — посоветовал Бурый Бен. — Уж больно они спелые. Валятся со своих столбов по кускам и кишат…

— Он знает. И я тоже. — Дени вспомнился ужас, который она испытала при виде площади Кары в Астапоре. Здесь она создала такой же ужас, но эти люди получили по заслугам. Суровость не делает правосудие менее справедливым.

— Ваше величество, — сказала Миссандея, — гискарцы хоронят мертвых в склепах под своими домами. Если выварить кости и вернуть их родственникам, вы окажете им большую милость.

Вдовы от этого не перестанут ее проклинать.

— Хорошо, так и сделайте. Желает ли кто-нибудь аудиенции этим утром? — спросила она Даарио.

— Их двое, желающих погреться в лучах вашего величия. Даарио в Миэрине разжился новым гардеробом, в честь чего перекрасил свою троезубую бороду и кудри в густой пурпур. Из-за этого его глаза тоже казались почти пурпурными, как у древних валирийцев.

— Они прибыли ночью на «Индиговой звезде», торговой галее из Кварта.

Торговая — значит, невольничья. Дени нахмурилась.

— Кто они такие?

— Хозяин «Звезды» и некто, якобы представляющий Астапор.

— Посла я приму первым.

Посол оказался бледным, похожим на хорька человечком с нитями жемчуга и крученого золота на шее.

— Меня зовут Шаэль, ваше великолепие, — представился он. — Я привез Матери Драконов привет от астапорского короля Клеона Великого.

Дени выпрямилась на своем сиденье.

— Управлять Астапором я поручила совету. Лекарю, ученому и жрецу.

— Эти коварные злодеи оказались недостойны доверия, оказанного им вашим великолепием. Было раскрыто, что они замышляли вернуть власть добрым господам и заковать народ в цепи. Клеон Великий разоблачил их и обезглавил своим тесаком, и благодарный народ Астапора короновал его за этот подвиг.

— Благородный Шаэль, — сказала Миссандея на астапорском наречии, — не тот ли это Клеон, что раньше принадлежал Граздану мо Ульгору?

Этот вопрос, столь невинный как будто, привел посла в явное замешательство.

— Тот самый, — признался он. — Великий человек.

— Он был мясником у Граздана на кухне, — прошептала девочка на ухо Дени. — Про него говорили, что он режет свиней быстрее всех в Астапоре.

Я подарила Астапору короля-мясника. Дени стало дурно, но она понимала, что перед послом этого показывать нельзя.

— Я буду молиться, чтобы правление короля Клеона было долгим и мудрым. Чего желает он от меня?

Шаэль потер щеку.

— Не мог бы я поговорить наедине с вашим великолепием?

— От моих военачальников у меня секретов нет.

— Как вам угодно. Клеон Великий поручил мне заверить Матерь Драконов в его преданности. Ваши враги — его враги, наипаче же всего мудрые господа Юнкая. Он предлагает, чтобы Астапор и Миэрин заключили союз против Юнкая.

— Я поклялась не причинять Юнкаю зла, если он освободит своих рабов.

— Этим юнкайским собакам верить нельзя, ваше великолепие. В это самое время они злоумышляют против вас. За его стенами обучаются новобранцы, там строятся военные корабли, в Новый Гис и Волантис на западе отправлены послы с целью заключения союзов и набора наемников. Они даже в Вейес Дотрак гонцов послали, чтобы двинуть на вас кхаласар. Клеон Великий велел мне передать вам, чтобы вы не боялись. Астапор помнит. Астапор не оставит вас. В доказательство своей верности Клеон предлагает скрепить ваш договор брачным союзом.

— Он хочет вступить в брак? Со мной?

Шаэль улыбнулся, показав гнилые зубы.

— Великий Клеон даст вам много сильных сыновей.

Дени лишилась дара речи, но маленькая Миссандея пришла ей на помощь.

— Его первая жена тоже родила ему сыновей?

Посол немного сник.

— От первой жены у него три дочери, и две его новые жены теперь беременны. Но ради Матери Драконов он бросит их всех.

— Как благородно с его стороны. Я обдумаю его предложение. — Дени распорядилась, чтобы Шаэлю дали покои на ночь — где-нибудь на нижних ярусах пирамиды.

«Все мои победы рассыпаются пылью у меня в руках, — думала она. — Я сею на своем пути только смерть и ужас». Как только слух о событиях в Астапоре разойдется по городу, что, несомненно, вскоре произойдет, десятки тысяч миэринских вольноотпущенников решат следовать за ней на запад, страшась остаться здесь… а между тем в пути их могут постигнуть еще худшие бедствия. Если она даже опустошит все городские житницы и обречет Миэрин на голод, как сможет она прокормить столько народу? Предстоящий ей путь чреват лишениями, опасностями и кровопролитием. Сир Джорах предупреждал ее об этом, как и о многом другом… он… Нет, нельзя ей пока думать о Джорахе Мормонте. Еще рано.

— Пусть войдет капитан судна, — сказала она. Быть может, он принесет ей более добрые вести.

Но ее надежда не оправдалась. Владелец «Индиговой звезды», квартиец, залился горючими слезами, когда она спросила его об Астапоре.

— Город истекает кровью. Мертвецы гниют, непогребенные, на улицах, каждая пирамида превратилась в военный лагерь, на рынках не продают ни провизии, ни рабов. А эти бедные дети! Приспешники короля Клеона хватают всех мальчиков из благородных семей, чтобы наделать из них новых Безупречных, хотя на их обучение уйдет еще много лет.

Больше всего Дени удивляло то, что она ничуть не удивлена. Она вспоминала Ероих, девушку-лхазарянку, которую когда-то пыталась спасти, и то, что с ней произошло. С Миэрином, когда она уйдет, будет то же самое. Рабы из бойцовых ям, взращенные для драк и резни, уже и теперь выказывают свое буйство и непокорность. Похоже, они думают, что город со всеми своими жителями теперь принадлежит им. Двое из них вошли в число восьми повешенных — больше Дени ничего не в силах сделать.

— О чем вы хотели просить меня, капитан?

— Я хотел бы купить рабов. Мои трюмы ломятся от слоновой кости, амбры, зебровых шкур и других дорогих товаров. Я готов обменять все это на рабов, которых продам потом в Лиссе и Волантисе.

— Мы не торгуем рабами, — сказала Дени.

— Моя королева, — ступил вперед Даарио, — речной берег кишит миэринцами, желающими продаться этому квартийцу. Их там как мух.

— Они хотят продаться в рабство? — ужаснулась Дени.

— Все они люди образованные и хорошего рода, моя королева. Такие рабы ценятся высоко. В Вольных Городах они будут наставниками, писцами, наложниками, а иные даже лекарями и жрецами. Будут спать на мягких постелях, есть вкусно и жить во дворцах. Здесь они лишились всего и живут в страхе и нищете.

— Понимаю. — Возможно, это не так уж и страшно, если квартиец рассказывает об Астапоре правду. Дени подумала немного. — Любой человек, желающий продаться в рабство сам, волен это сделать. Но родителям не разрешается продавать своих детей, а мужьям жен.