- Прости меня, прелестница, - миролюбиво проговорил он, - Это ведь не ты пленница. Это я пленён твоею красотой лепой. Прости, коль обидел. Люба ты мне. А под стражу взял – так это же временно и лишь для твоей же безопасности. Будь со мой ласкова, моя голубка и всё пройдёт.

Он попытался её обнять, но Радослава резко развернулась и высвободилась из его рук:

- Вот ещё чего удумал! – воскликнула она, - И скольким девушкам ты каждый день поёшь эти сладкие песни? Я не столь глупа, Бурмидор.

- Только тебе, моя прелесть, - не моргнув глазом, соврал старый король, - Все остальные мною теперь враз забыты. В моём сердце только ты.

- Ты ведь женат. Не забыл?

- Так и что же с того? – искренне удивился Бурмидор, - Когда это кому мешало. Жена и есть жена. А с тобой у нас всё по-иному будет. Ты мила моему сердцу по-настоящему. Я бы женился на тебе, красавица, будь ты нашей веры.

Радослава внимательно посмотрела на старого и толстого полавского короля, пытаясь понять всерьёз он говорит или нет. Весь вид Бурмидора не оставлял сомнений в его намерениях. Он буквально дрожал от нетерпения, как юный отрок перед первым свиданием. «Вот уж во истину: седина в бороду, бес – в ребро!» – с досадой подумала она про себя.

- Прости, Бурмидор, - сказала она вслух как модно более ласково, - Но это невозможно. Ты стар, женат и не признаёшь нашего Светлого Духа. Не могу я стать твоей.

- Так и не нужно лишних церемоний. К чему все эти условности брака, коли я люблю тебя всей душой? Обойдёмся и без них. Будь попросту со мной, и я озолочу тебя, весь мир кину к твоим ногам, - вкрадчиво говорил он.

Полавский король подходил все ближе и ближе, обдавая девушку своим тяжёлым дыханием. Глаза его блестели.

- Я княжна из рода великих склавинских князей, - гордо выпрямилась Радослава, - Я готова выйти замуж за достойного человека. Но никогда не стану чьей-то наложницей, словно простушка. Грех это. Посторонись, Бурмидор.

И решительно оттолкнув распалившегося кавалера, она скрылась в соседней комнате, хлопнув дверью.

- Ничего, строптивица, дай срок. Ты будешь моей! – крикнул ей вслед король Полавы.

* * * * *

По договорённости с Бурмидором, полавы должны били покинуть столицу и вернуться домой, сразу после «восстановления справедливости». Но неделя шла за неделей, Севолод уже давно вернулся на свой престол, а иноземцы и не думали уходить. У святоградцев стали закрадываться подозрения, что они и вовсе хотят перезимовать в столице на их харчах. Бояре тоже недовольно ворчали. А более всех недовольство высказывал Верховный волхв Исидор, вернувшийся вместе с Севолодом к исполнению своих обязанностей.

- Полавы всюду бесчинствуют и народ грабят, - сетовал он Великому Кагану, - А хуже того, веру нашу истинную притесняют, охальники. Того и гляди схинии закрывать начнут и поклоняться Светлому Духу