— Слушаюсь! — довольно заорал Леонид. Кто же любит бумажную волокиту?

Роман повесил фотоаппарат на плечо, пошел в магазин.

У входа, мешая покупателям, уже собралась стайка работниц во главе с менеджером.

— Кхе-кхе, — покашлял в кулак Петрович. — Я — майор Фролов из отдела по расследованию тяжких преступлений, — достал паспорт Карташовой, всем показал фотографию. — Эта девушка приходила сюда четыре-пять часов назад. Кто ее обслуживал?

Молчание. Обычная российская круговая порука. Умрем, а подругу не выдадим! Девушки переглядывались, большинство взоров было направлено в сторону высокой брюнетки с прямой челкой. Ага, вот нашлась и знакомая.

— Девчонки, — сбавил он тон. — Нужна ваша помощь. Люду утром убили. Если ее кто ви…

Он не успел закончить фразу — брюнетка охнула, ноги у нее подкосились, и она повисла на руках у подружек. Девушки прикрывали рты ладошками. Даже с виду строгий менеджер и тот засуетился.

— Мы с ней не знакомы, — сказала низкорослая коренастая девушка, стоявшая к Роману ближе остальных. — А вот Лариска, — и она кивнула в сторону брюнетки, — хорошо ее знает.

— Знала, — поправил ее Петрович.

— Знала, — согласилась та.

— Ладно, — развел он руки в стороны, — тогда все свободны. Лариса! — кассирша после секундного замешательства пришла в себя, только нижняя губа у нее чуть подрагивала. — Можно вас на пять минут?

Лариса молча показала в сторону выхода. Ну, на улице так на улице. Оно и лучше — воздуха больше.

Остальные девицы выходили первыми, с любопытством оглядываясь. Секретными разговорами внутримагазинный социум обеспечен на неделю.

Выйдя из помещения, Лариса оперлась спиною на опоясывающий фасад здания поручень, достала сигарету, закурила и только потом спросила:

— А Света где?

Роман взял секунду на раздумье, но решил вести разговор прямо, ответил:

— Тоже убита.

Пауза.

— Какой ужас! А что случилось?!

— Я расскажу позже. Сначала ответьте на мои вопросы, хорошо?

Девушка дернула плечиками — мол, ладно.

— Во сколько Люда утром делала покупки?

— Где-то в пять.

— Вы с ней разговаривали?

— Да.

— Вы с ней всегда разговариваете, когда видитесь?

— Да.

— Вы подруги?

— О, нет, ну что вы… Так просто, болтали иногда… Она когда заходила под мухой, любила языком почесать. Вот и все. Ну, один раз пивом после смены угощала — вон, в том скверике и пили.

— А со Светой общались?

— Нет, что вы!

— Почему?

— Ну та вообще была такая понтовая…

— Вы хотели сказать — заносчивая или, быть может, высокомерная.

— Ну, может… Наверное, да.

— Почему?

— Ну, она из другой жизни, у нее папа там — заводы, фабрики, расплачивалась всегда золотой кредиткой, всех поила, иногда толпой завалят сюда, девочки, мальчики, наберут самое дорогое шампанское, самый дорогой коньяк, а расплачивалась почти всегда она. Ну, очень редко еще ее мальчик, больше никто.

— Мальчик?

— Да, Саша.

— Это важно, Лариса. Вы и фамилию знаете?

— Знаю. Кукушкин.

— Ну, а говорили, не общались. А фамилию знаете.

— Ну, а что тут сложного? Ходили по залу, она его по имени никогда не называла, все «Кукушка» или «Кукушонок».

Роман включил фотоаппарат, пролистал до фотографии длинноволосого.

— Он?

— Он.

— Так. А что Люда?

— Что Люда?

— Попроще?

— Да, конечно, своя девчонка. Света ее просто любила, как это… платонически, таскала всюду за собою, поила, кормила, а в конце концов с собой поселила.

— А теперь, Лариса, пожалуйста, очень точно, слово в слово, попробуйте пересказать ваш утренний разговор.

Девушка глубоко затянулась, потом стряхнула пепел и стала вспоминать:

— А не было особо разговора. Она торопилась. Я ей — «че ты спешишь, пойдем, постоим, покурим». А она — «не, в клубе такого классного иностранца подцепили, потомственный дворянин, то ли граф, то ли князь, они со Светкой домой пошли, а меня за выпивкой отправили. Если задержусь, то мне после Светки ничего не достанется». Я ей — «не бойся, раз граф, справится». А она — «не думаю, он уже того… давно не мальчик. Первый раз в России, хочет узнать ее душу. Ну, мы ему сейчас ее покажем!» Захихикала, расплатилась и убежала.

Роман кивнул, мол, продолжайте.

— Все, — сказала кассирша.

— А клуб не назвала?

— Нет.

— Точно нет?

— Точно, я бы запомнила.

— И именно граф? Или все-таки князь? Или виконт? Барон? Герцог? Маркиз?

— А черт его знает. Может, и герцог. Этого не помню.

— Совсем ничего больше не говорила?

— Нет.

— В поведении ее заметили какие-то странности?

— Да нет. Ну, разве что пьянее обычного. Вообще, знаете, выглядела счастливой. Я ей позавидовала.

— Ну, — усмехнулся Роман, — а теперь завидуете?

— Теперь — нет.

— Правильно. Живите своей жизнью, никому не завидуйте.

— Скучная у меня жизнь, — и брюнетка посверлила его взглядом, глаза в глаза, — у вас, поди, интересней.

Роман подумал. По двенадцать часов в день уроды-убийцы, без выходных, перед сном несколько книжных страниц, или водка, или телевизионный футбол. Каждый день — одно и то же. Только по воскресеньям, и то не в каждое, общение с дочкой, и по вторникам — час-полтора в парке с нею, или уток кормят, или на качелях качаются. Вот и все.

— У каждого — своя жизнь. Зато меня каждую минуту убить могут.

— А девчонок как убили? — спросила Лариса.

— Жестоко. Очень жестоко, — и вдруг спросил: — И это часто у них было — одного на двоих?

— А что тут такого? — девушка пожала плечиками.

— И вправду — что это я? — согласился он и показал рукой в сторону дома. — Пройдемте, показания ваши запишем.

— Да вы что! — Лариса возмутилась. — Я после смены, с ног валюсь! Мне бы к себе доехать, не заснуть!

— Лариса, поймите — вы последняя, кто видел Люду живой. Последняя! Ну, кроме убийцы, конечно. Ради памяти вашей знакомой — идемте! Иначе вам все равно приезжать в отдел, от этого никуда не деться.

— Хорошо, — сморщила она носик. — А это быстро?