Сможет ли она, Ребекка, с этим справиться?

Тяговую нагрузку на растяжку уменьшали каждые несколько дней. И вот пришел час, когда Моан Сингх снял последний груз и электрической пилой разрезал гипс. Его темные щеки пылали. Он действовал очень осторожно, боясь зацепить кожу.

— Вот! — Подняв облачко гипсовой пыли, Моан потянул конец повязки. Сестра, которая постепенно стравливала прикрепленный к грузу шпур, приготовилась помогать Сингху разделить гипсовый панцирь надвое.

— Ничего себе кокон, — сказала Ребекка, поглядывая на гробницу, в которую на несколько недель была заключена ее нога. — Интересно, что из всего этого получилось?

— Сейчас увидим. Предупреждаю, будет больно.

Ребекка, конечно, и сама это знала, по, когда повязка отлеплялась от кожи, не смогла удержаться от шумного вздоха. И вот наконец нога свободна.

Ноги, сильные, стройные, изящные, всегда были предметом ее особой гордости. А это было что-то бледное, в каких-то пятнах, совсем не ее. Ребекка огорчилась. Сингх же, напротив, пальпируя колено, весь сиял восторгом.

— Подумать только! Какая чудесная работа! Даже не верится, что я сам ее сделал.

— Вы считаете, что действительно все хорошо? — спросила она.

— Посмотрите, какое замечательное заживление! — воскликнул он, поворачивая ее бедро из стороны в сторону. — Больно?

— Нет. — Боли она действительно не чувствовала, просто было как-то неприятно.

— Ни перекосов, ни искривлений, ни сокращений. Мы сейчас же сделаем рентгеновские снимки, и тогда все будет окончательно ясно.

Ребекка знала, что если на снимках ему что-нибудь не понравится, ей снова наложат гипс.

— Помогите мне подняться! — приказала она.

— Просто взять и спрыгнуть с постели у вас сейчас не получится, — сказал он, смеясь. — Нога не выдержит веса тела.

— Я хочу встать, — настаивала она. — Всего на одну минуту. — От предчувствия, что сейчас она наконец-то поднимется с постели, по коже пошли мурашки. Ребекка ухватилась за худое плечо Моана Сингха. — Пожалуйста, прошу вас, Моан. Помогите мне подняться. Позвольте подойти к окну! Пожалуйста!

Он вспомнил, что с таким же отчаянием в голосе она умоляла тогда, в тот первый день, принести ей ребенка, и кивнул сестре. Вместе они помогли Ребекке сесть на край постели.

— Голова кружится, — сказала она.

— Дышите глубже, — скомандовал Моан.

Она повиновалась. Затем они подняли ее на ноги.

— Боже мой, как чудесно! — радостно прошептала Ребекка. Ей показалось, что она воспарила в космос, на немыслимую высоту.

Сингх и сестра встали по бокам. Она почувствовала, как бешено застучало сердце, привыкшее за эти долгие недели перекачивать кровь в облегченном режиме горизонтального положения тела.

— Ой, давление! У меня, наверное, сильно повысилось давление!

— Ай-яй-яй, сильно повысилось давление! — насмешливо повторил Моан Сингх, мягко улыбаясь. — И это говорит просвещенный американский врач. Вы лучше за своими ногами следите. Попробуйте сделать шаг.

С большим усилием ей удалось перетащить левую ногу вперед. Понимая, что очень ослабла, чувствуя это, Ребекка все равно ликовала. Кое-как, с помощью Сингха и сестры, ей все же удалось доковылять до окна.

— Отпустите меня на секундочку, чтобы я сделала последний шаг сама, — попросила она. Они расступились. Она шагнула вперед и упала туловищем на подоконник, упершись лбом в холодное стекло. Вдалеке сияли белоснежные горы. Из окна, оказывается, открывался чудесный вид на центр Катманду, убогий, нищий, но удивительно романтичный. Посреди двора росло огромное фикусовое дерево с могучими ветвями. Подле него стояла корова, видимо, забредшая сюда случайно.

Ребекка испытывала огромное облегчение. Это так чудесно, встать с постели. Теперь, казалось, всего лишь один только шаг до дома… до своего ребенка.

— Душ, — взмолилась она. — Пожалуйста, Моан. Мне нужно принять душ.

— А вдруг вы поскользнетесь и упадете?

— Обещаю, что не упаду. Пожалуйста.

— Ладно, — неохотно согласился Сингх. — Сестра вам поможет.

— А еще я хочу, чтобы принесли мою одежду, чтобы я могла переодеться, — сказала она. В течение нескольких недель она носила выцветшие зеленые больничные сорочки, мягко выражаясь, не очень привлекательные.

— Хотите переодеться? — спросил он, изображая веселость. А у самого защемило сердце. Вот уже она и затрепыхалась в его руках, эта прекрасная птица. А через несколько дней, наверное, расправит крылья и взмоет ввысь над горами, оставив его далеко внизу. — Не вижу причин, почему бы и нет.

Принесли костыли. Она проковыляла в душ. Дешевые белые кафельные плитки и обычные краны показались ей сейчас красотами Версальского дворца. Сестра поставила пластиковую табуретку и положила кусок прозрачного, пахнущего дезинфекцией, мыла.

— Можете идти, — сказала она сестре, — я справлюсь сама.

Та задернула полиэтиленовые занавески и вышла.

На негнущихся дрожащих ногах Ребекка подлезла под горячую струю. Мыть свое тело, стоя на своих собственных ногах, — это было божественно. Она намылила голову, взбив густую пену. Казалось, с нее сходят килограммы грязи.

Ежедневные упражнения на тренажере помогли только отчасти. Она, так всегда гордившаяся своей силой и выносливостью, теперь чувствовала огромную слабость. Видимо, сказалось и то, что все эти дни она ела очень мало. Придется наверстывать упущенное.

Ребекка выключила воду, кое-как доковыляла до раковины, протерла зеркало и вгляделась в свое отражение. Бледный овал лица с бледными губами и мокрые темные пряди волос, спадающие на глаза. Ей тридцать, а она выглядела сейчас шестнадцатилетней.

Дальше ноги держать ее отказывались. Она позвала сестру. Та вошла с полотенцем и помогла ей вытереться. Затем внесла массивный рюкзак. Ребекка его открыла. Кроме этого, она с собой в Непал больше ничего не взяла. Еще они с Робертом оставили по сумке в камере хранения бангкокского отеля, в котором останавливались по пути сюда. Пока она не доберется до Бангкока, придется довольствоваться туристским одеянием. Но лучше уж это, и вообще все, что угодно, чем ужасные больничные сорочки, которые едва прикрывали зад. Она порылась в смятой одежде и нашла кое-что из белья. Затем вытащила джинсы, футболку и свитер, что удивительно, не очень сильно измятые. Доковыляв с помощью сестры до постели, Ребекка чувствовала себя настолько измотанной, как будто совершила восхождение на Аннапурну. Она легла на спину и тут же заснула.

Низкие облака медленно сползали с гор в долину Катманду. Лил проливной дождь. Казалось, звук падающей воды не смолкнет никогда. С небольшими перерывами дождь продолжался круглые сутки. Потоки воды каскадами низвергались с карнизов крыш на городские улицы, превращая их в красноватые грязные реки. К тому же было холодно.