* * *

А лекарь-то оказался прав. Бежать из города надо было сразу, бросив и дом, и деньги в тайнике. Хороший был совет. Но кто мог знать?

Халид сплюнул соленый красный сгусток, стараясь попасть на расшитый сапог возле своего лица. Попал. Сапог неторопливо отодвинулся назад и с размаха врезался в его ребра, снова отчетливо хрустнувшие.

Скорчившись на каменном полу, Зеринге потерял сознание от слепящей боли, принимая это с радостью. Разумеется, долго отдыхать ему не позволили. Полведра грязной холодной воды обрушились сверху, вырывая из блаженного беспамятства.

– Ну нет, падаль, я тебе разлеживаться не дам, – раздался знакомый голос откуда-то сверху.

Испачканный сапог приподнял подбородок Халида. Он снова плюнул кровью.

На этот раз последовал целый десяток пинков, тщательно отмеренных так, чтобы не убить, но основательно отбить внутренности. В очередной раз придя в себя, Халид с трудом разлепил губы, остро жалея, что в запекшемся рту не осталось не только слюны, но даже крови.

– Очнулся, шакалья шкура? Вот и славно. Хватит с тебя, пожалуй. А то еще сдохнешь раньше времени.

Ир-Кайсах с трудом вдохнул сырой воздух подземелья, ножом режущий легкие за сломанными ребрами. Грубый толчок перевернул его на спину. Сотник, поигрывая плетью с медным шариком на конце, посмотрел на Халида сверху.

– Вот теперь, наконец-то, ты выглядишь как нужно, – почти ласково проговорил он. – А жить тебе осталось час, не больше. Пока я не сдам караул. Хочешь умереть?

Ир-Кайсах собрался с силами.

– Еще бы. Передам… привет… твоему братцу…

Лицо сотника даже в полумраке посерело. Зеринге стиснул зубы, приготовившись. Но получил всего лишь еще один удар плетью по окровавленной щеке. В голове вспыхнуло яростное белое солнце – и погасло, оставив тупую тяжелую боль.

– Даже не надейся, – с усилием выговорил его мучитель. – До смерти я тебя не забью. Это слишком просто. Будешь подыхать, как и положено такому шакальему дерьму.

Подождав и убедившись, что пленник молчит, ир-Мансур вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Халид услышал глухое лязганье засова. Покосился на ведро в двух шагах от себя, облизнув разбитые губы пересохшим языком. Задыхаясь от боли, переполз поближе, взглянул и едва не заплакал от разочарования. Жестяное дно было едва влажным. С невероятным трудом он сел, привалившись к сочащейся сыростью стене. Кто бы мог подумать, что летом в Харузе можно найти такое прохладное местечко. Не сказать ли спасибо за заботу?

Губы болели несильно по сравнению со всем остальным, так что Халид позволил себе чуть заметную усмешку. Вот бы надуть ир-Мансура, умерев до его прихода… Халид тронул узкий кожаный пояс. Нет, не выйдет. Голые стены, пол, потолок. Даже петлю захлестнуть не за что. А за дверью уже слышались голоса. Лязгнул в пазах засов.

– Только вы уж побыстрее, уважаемый, а то мне господин ир-Мансур голову оторвет и на пику насадит…

– И, между прочим, правильно сделает, – невозмутимо отозвался кто-то очень знакомый. – Исчезни. Будешь подслушивать, сотник тебя найдет уже без головы.

Ир-Кайсах изумленно глянул на вошедшего.

– Кажется, у тебя был тяжелый день, Зеринге, – мягко проговорил чужестранец, присаживаясь на перевернутое ведро. – На этот раз ты действительно влип, как муха в патоку. Ночная семья пальцем не пошевелит, чтобы помочь одиночке, верно? И сотника можно понять. Если бы кто-то убил моего брата…

– Что… нужно?

– Полагаю, ты хочешь отсюда выбраться.

Халид внимательно посмотрел на нежданного гостя.

– Как?

– Это уже моя забота. Я могу тебя вытащить. Прямо сейчас.

– А… цена?

– Ты еще и торгуешься? – удивился целитель. – Или тебе здесь понравилось? Хотя цена действительно немалая: твоя свобода в обмен на жизнь. Тебе повезло, Халид. Мне нужен толковый подручный, иначе я предоставил бы ир-Мансуру делать с тобой что угодно. Только учти, если согласишься, это – навсегда. Будешь делать все, что я скажу. Жить, как я скажу. Дышать исключительно с моего позволения. И никакого выбора. До самой смерти, в которую ты тоже не сможешь убежать без моей воли. Понимаешь?

– Ты… демон? Или колдун?

– Я не демон, в этом могу поклясться, – улыбнулся чужестранец. – Твоя душа останется при тебе. Чародей – это верно. Выбирай, Зеринге. Смерть или новая жизнь.

Халид прикрыл глаза. Чужак не врал, в этом ир-Кайсах почему-то был твердо убежден. Значит, или мучительная смерть, которую ему приготовил ир-Мансур, или… Жить не просто рабом, а безвольной куклой, лишенной даже права умереть без разрешения хозяина. Халид сплюнул на пол горько-соленый сгусток. Чародей терпеливо ждал, будто в запасе у него были не полчаса или сколько там осталось до прихода сотника, а пара лет. Зеринге сглотнул, стиснув зубы от боли, которой отозвалось все тело, и выдавил:

– Нет.

Четко очерченная бровь изогнулась в вежливом недоумении.

– Уверен?

Вместо ответа Халид приподнял свинцовые веки и посмотрел на чужака.

– Понятно, – усмехнулся тот. – Что ж, уговаривать не буду.

Одним плавным движением встав, он сожалеюще посмотрел на Халида.

– Скоро вернется ир-Мансур, и вряд ли твоя смерть будет легкой или хотя бы быстрой. Так что если вдруг передумаешь, просто позови. Мое имя – Арвейд. Запомнишь? Крикни один раз, этого хватит. Я услышу, где бы ты ни был. И буду считать, что ты согласен на мои условия.

Не ожидая ответа, он скользнул к двери, мгновенно исчезнув. Зеринге захотелось взвыть от безнадежности, но сил не было даже на это. Он и сам толком не понимал, почему отказался от предложения мага. Чужестранец не был похож на мерзавцев, с которыми Халиду обычно приходилось иметь дело. Впрочем, откуда ему знать? Если жизнь и научила наемника чему-то полезному, так это полной неспособности кому-то доверять. Что и спасало его неоднократно.

С другой стороны, поверь Зеринге предупреждению, он вполне успел бы сбежать из города и сейчас не сидел бы в подвале караульного помещения городской управы, заплевывая пол кровью и ожидая смерти. Халид прислушался. Так и есть. Не терпится ир-Мансуру.

Как ни странно, стало легче. Боль накатывала горячими красными волнами, туманя сознание. Он почти не чувствовал, как двое, вошедшие с сотником, тащили его куда-то узкими подземными коридорами, спускаясь все ниже и ниже. Ни удивляться, ни бояться он уже не мог. Мир был наполнен багровым туманом боли, заглушающим все мысли и чувства…

В очередной раз повернув, его молчаливые сопровождающие остановились, небрежно уронив Халида на пол. Он безучастно смотрел на шевелящиеся губы ир-Мансура, не воспринимая звуки, как нечто осмысленное. Видимо, сотник это сообразил. Возле губ Зеринге оказалась фляжка, вкуса он не почувствовал, однако жидкий огонь наполнил судорожно сжимающееся горло. Хрипя и откашливаясь, Халид очнулся.