Некоторое время Уилл, нахмурившись, смотрел на брата.

– Что за чушь ты несешь? Неужели до такой степени влюбился в эту женщину, что не можешь трезво мыслить?

– Не говори глупостей, я ее почти не знаю.

– Время не имеет значения. Когда я впервые увидел Фи, сразу понял, что она будет моей женой.

– Да не люблю я ее. И как такое тебе вообще могло прийти в голову? Из-за предстоящей свадьбы ты стал настоящим идиотом.

Уилл вернулся на место, сделал глоток скотча и украдкой взглянул на Эдварда. Тот с огромным трудом сдерживал ярость.

– Что ты чувствуешь, когда ее нет рядом? Все время думаешь о ней, не так ли? Ты уже решил, что будешь делать, когда она улетит обратно в Австралию?

Эдвард сжал кулаки, ужасно хотелось ударить брата. И только предстоящая свадьба удерживала его от этого. Жених с синяком под глазом – это слишком. Эдвард понимал, что Уилл прав. Когда Оливии не было рядом, его охватывала страшная тоска. А что касается предстоящего отъезда, он даже и думать об этом не решался.

– Это не любовь, а страсть.

– Ну, страсть так страсть. Какая разница?

Эдвард не ответил. Даже если он и влюбился в Оливию, Уилла это не касается. Уилл опять налил себе скотча.

– Тебе всегда нравились женщины подобного типа. Неудивительно, что и эта вскружила тебе голову.

– С чего ты взял, что мне нравится именно такой тип женщин?

– Ты всегда влюблялся в тех, которые не воспринимали тебя всерьез.

Эдвард вздрогнул:

– Ошибаешься.

– Ты всегда выбираешь женщин, которых нужно долго добиваться, терпеливо ухаживаешь за ними, но в итоге ваши отношения длятся совсем недолго. Посмотри правде в глаза. Взять, к примеру, прекрасную Пенелопу.

– При чем здесь она?

– А ты вспомни. Она была настоящей недотрогой, неприступной, как принцесса. Вечно всем недовольна. Мне кажется, ни один мужчина не отвечал ее требованиям.

Эдвард ненадолго задумался. Пенелопа очень красивая женщина, но с ней ему всегда было скучно. Через три месяца он смертельно устал от этих отношений и сам ее бросил.

– А как насчет той француженки? Не помню ее имени.

– Ты имеешь в виду Жизель?

– Да, точно, Жизель. Она была до невозможности легкомысленной.

Да уж, легкомысленность Жизели стала настоящим бедствием. Она была доброй, веселой, дружелюбной, но слишком уж дружелюбной, готовой флиртовать с первым встречным. Все ее отношения с мужчинами длились недолго.

– Ну так вот, Оливия, судя по всему, такая же, как Жизель и Пенелопа. И как следствие, ты в нее влюбился.

– Ошибаешься, она не такая, совсем не такая, как другие.

– Именно такая. Веселая, сексапильная, но, как и предыдущие твои пассии, столь же несерьезно относится к жизни. Порхает бабочкой. Скорее всего, ваши отношения продлятся до конца выходных. Впрочем, не вижу в этом ничего плохого, возможно, оба получите удовольствие.

Эдвард резко вскочил. Он не из тех, кто заводит легкие интрижки. Хотя в конечном итоге все получалось именно так. Он уже давно хотел остепениться, найти серьезную порядочную женщину, на которую всегда и во всем можно положиться. Что касается Оливии, она, судя по всему, вообще не создана для серьезных отношений. Правда, тот поцелуй говорил об обратном. Эдварду понравилось, что она отчаянно цеплялась за него и хотела получить от связи больше, намного больше. Он тоже хотел, чтобы их отношения переросли во что-то более серьезное, нежели флирт. Эдвард впервые встретил женщину, с которой ему весело и легко. И вот через два дня она улетает, они никогда больше не увидятся. Наверняка эта ветреница через месяц забудет о нем. Эдвард боялся, что он не в силах будет расстаться с ней, бросит все и переедет в Австралию.

– Для Оливии наши отношения всего лишь забава. Что касается меня, не знаю, нужно мне это или нет. Скорее всего, нет.

Уилл уставился на что-то за спиной Эдварда. Тот проследил за его взглядом и увидел Оливию. Она стояла в дверном проеме, потрясенная чем-то и страшно бледная. В очередной раз Эдвард поразился, насколько совершенная у нее фигура.

Во взгляде ее больших голубых глаз читалась неподдельная грусть. Неужели услышала его последнюю фразу? Только не это!

– Я все поняла. – И она выбежала из комнаты.

По ее щекам текли слезы. Оливия шла в кабинет, чтобы успокоить Эдварда, сказать ему, что его мать пришла в себя, вернулась в столовую, пьет чай и с ней все в порядке. А еще хотелось сказать, что она восхищена его поступком, немногие способны на такое, только очень сильные и храбрые люди. С языка готово было сорваться признание, что Эдвард лучший из всех, кого она когда-либо встречала. И тут она услышала эту ужасную фразу: «Для Оливии наши отношения всего лишь забава. Что касается меня, не знаю, нужно мне это или нет. Скорее всего, нет». Жестокие, несправедливые слова до сих пор звучали у нее в голове. Еще никогда ей не было так плохо.

Оливия вдруг увидела себя со стороны. Нелепые платья, слишком яркий макияж, курносый нос, веснушчатое лицо. Какой мужчина польстится на такую женщину? Тем более Эдвард. Красивый, неприступный, он просил держаться от него подальше. Почему она не послушалась? Думала, у него к ней хотя бы чисто физическое влечение. Оказалось, и этого нет. А говоря комплименты, он попросту лгал ей. Он не уверен, нужны ли ему эти отношения. Боже, неужели она настолько непривлекательна, настолько неинтересна мужчинам?

Что-то внутри оборвалось. Быть может, сердце, не выдержав горя. Душевные раны теперь не заживут никогда. Оливия медленно шла по бесконечному коридору. Сейчас она закроется в комнате и даст выход своему горю. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала, что Эдвард зовет ее:

– Оливия, подождите.

От этого глубокого, низкого голоса перехватило дыхание, она замерла на месте, медленно повернулась. Кружилась голова.

– Вы все неправильно поняли. Я объясню.

Отступать было некуда. Она чувствовала себя загнанной в ловушку.

– Вы должны меня выслушать. – Он с беспокойством вглядывался в ее лицо. От этого ей стало еще тоскливее. – Оливия, я неудачно выразился. На самом деле я так не думаю.

– Меня это не интересует. Разрешите пройти!

– Пожалуйста, не уходите. Нам нужно поговорить. Я хочу объяснить, что на самом деле чувствую по отношению к вам, чего хочу.

В ней закипал гнев.

– Меня совершенно не волнует, чего хотите вы, ваши родственники. Никто из них не воспринимает меня всерьез. Все вы думаете, что я легкомысленная и меня можно оскорблять как угодно, весело провести время, а потом выбросить, словно ненужную вещь. Так вот, хочу сказать, я одна не потому, что никому не нужна. Мне нравится быть одной.