Криспин явно был сбит с толку, но не стал задавать Викки бестактных вопросов. Временами, подумала она, Криспин может быть очень милым, и улыбнулась ему.

— Пошли! — сказала она.

Отель был вовсе не таким, каким Викки его себе представляла. Здание оказалось гораздо больше и внушительней. Сверкали белизной стены, оконные рамы были ярко окрашены, придавая зданию некое сходство с ультрасовременными сооружениями, где используются дымчатые стекла и подобные материалы. Но у Викки возникло ощущение, что хозяин сделал несколько современных «мазков» и этим ограничился. В целом же отель ничем не отличался от других старинных дамасских зданий. Долгие годы неухоженности наложили на него своеобразный отпечаток, придавая неожиданно уютный вид. Было чисто, хотя неизбежная уличная пыль скапливалась на окнах и дверях. Внизу располагалась только кухня и большая пустая столовая. Наверху, как предполагала Викки, находились номера.

— Здесь даже негде посидеть и поговорить, — сказал Криспин. — Вот почему, думаю, Адам счел это место неподходящим для тебя.

Викки кивнула. Она и раньше была довольна тем, что живет в доме Умм-Яхьи и Георгиоса, а теперь и вовсе не сомневалась правильности своего решения поселиться у них. Она ни за что не смогла бы жить в таком безликом месте, где другие жильцы глазеют на тебя и беззастенчиво оценивают каждый твой шаг.

— Тебе действительно здесь понравилось? — спросила Викки Криспина.

— Ну, здесь не так уж плохо, — ответил Криспин. — Конечно, я бы хотел жить где-то в менее многолюдном месте, но… не знаю… Все зависит, думаю, от того как долго я смогу выдержать в Дамаске.

Из одной из дверей незаметно появился хозяин, потирая руки при виде закутанной в черное фигуры Викки.

— Может быть, дама желает шербета, — обратился он к Криспину, и его сладкий голос не понравился Викки.

— Нет, спасибо, — коротко ответила она по-арабски.

У этого человека, вероятно, был на редкость хороший слух, так как он тут же выпрямился, поняв, что она англичанка либо американка.

— Как глупо с моей стороны. Несомненно, дама предпочтет немного вина?

Криспин кивнул. Было совершенно ясно, что хозяин не может понять отчего это подруга его постояльца закуталась по местным обычаям, и проявление его любопытства разозлило Криспина.

— Ты не могла бы снять эту штуку? — потребовал он раздраженно.

Викки покорилась, аккуратно повесив свой покров на руку. Ее оранжевое платье засияло, прекрасно контрастируя с черной накидкой. Из неопределенного вида фигуры Викки вдруг превратилась в красавицу.

— Так лучше? — спросила она, порадовавшись, когда Криспин лишь замотал головой, совершенно сраженный ее видом. Возможно, и с Адамом будет то же, подумала она с надеждой, но тут же одернула себя, не желая даже думать об этом.

Они только принялись за свое вино, когда приехал Адам. Он огляделся и зашагал прямо к ним, сидящим в большом пустом зале. Криспин с неохотой поднялся, а Викки притворилась, будто не видит Адама. Для храбрости она пригубила еще вина и чуть не поперхнулась. Адам взял у нее стакан, а потом сразил ее наповал.

— Я только что виделся с Умм-Яхьей, — бросил он небрежно.

Викки залилась краской, избегая смотреть на него.

— Да? — отозвалась она светским тоном. Адам засмеялся и поймал ее взгляд.

— Пора бы вам уже знать, каково доверять арабской женщине тайны, — заметил он.

— Какие тайны? — с трудом выговорила Викки. Адам взял у нее накидку.

— Превосходно сработано, моя дорогая, — поздравил он ее и снова залился смехом. — Ну что, едем?

Дом Хуссейна находился в другом конце города, за рекой Тора.

— Мне кажется, Хуссейн доволен вашими новыми духами, — сказал Адам. Сидящий рядом Криспин с энтузиазмом закивал.

— Да уж. Видели бы вы его лицо, — засмеялся он, — когда Викки заявила, что Умм-Яхья должна иметь процент с прибыли от их реализации.

— Просто ему трудно представить, что можно делить прибыль с женщиной таким образом, — улыбнулся Адам, не отрывая взгляда от дороги.

— Было бы еще труднее, если б это была Мириам, — заметила Викки, расположившаяся на заднем сиденье. — Она мыслит гораздо более по западному.

— Ох, — лениво отреагировал Адам, — откуда, интересно, у вас такое впечатление?

Викки, уже пожалевшая о своем замечании, пожала плечами:

— Ну… не знаю. Она много моложе Умм-Яхьи.

— Так-то оно так! — легко согласился Адам. Он обернулся и лукаво взглянул на Викки. — Я бы сказал, что это прелестная, но слегка растерянная юная леди…

— И не более того? — прервала его Викки нетерпеливо.

— Не более.

Если б только ему можно было верить. Викки изо всех сил пыталась разобраться, что же она на самом деле пообещала Умм-Яхье. Нет, у нее просто не хватит смелости осуществить это, подумала Викки, ощущая как в ней все более нарастает чувство беспомощности.

— Мириам будет у Хуссейна вечером? — с интересом спросил Криспин.

В ответе Адама прозвучала некоторая напряженность.

— Может быть, — сказал он. — Хуссейн не предупредил меня, кого еще пригласил. Он, вероятно, думает, что Викки будет удобнее в более феминизированном обществе.

Криспин внезапно рассмеялся:

— Вам бы посмотреть на нее чуть раньше. В чадре ее едва можно было отличить от настоящих арабок.

— Это Умм-Яхья одолжила мне, — стала горячо объяснять Викки. — Она считает, что яркое вечернее платье привлечет ко мне нежелательное внимание на улицах.

— Вот уж действительно верно! — жестко сказал Адам.

— Вам это не понравилось? — спросила Викки. С ним легче говорить, подумала она, когда рядом Криспин, соседство последнего надежно защищало ее от всяких неожиданностей.

— Я этого не сказал, — тихо проговорил Адам. — Я выскажусь на этот счет попозже, идет?

Ответа не последовало, и до дома Хуссейна они ехали молча. Заслышав шум подъехавшего автомобиля, хозяин вышел поприветствовать своих гостей.

— Добро пожаловать в мой дом, — торжественно обратился он ко всем троим. — Вы замечательно выглядите, — улыбнулся он Викки. — Оранжевый цвет — один из моих любимых. Боюсь, обстановка моего скромного дома не будет соответствовать такому великолепию.

Викки с улыбкой поблагодарила Хуссейна. Она не удержалась и бросила торжествующий взгляд на Адама, но тот отвлекся и ничего не заметил.

— Прошу вас, прошу! — жизнерадостно продолжал Хуссейн. Он широким жестом пропустил гостей вперед, явно волнуясь, понравится ли им его дом. Но сомнения Хуссейна были напрасны. Комната, куда он ввел своих гостей, была поистине великолепна. Стены ее были завешаны прекрасными коврами, ковры устилали и пол. В центре размещалась большая медная жаровня, где на углях жарилось мясо. На изящных столиках были расставлены великолепные серебряные и медные блюда, фарфоровые вазы со столь любимыми арабами сладостями, апельсинами и финиками.