Ольф пожал плечами:

— Откуда мне знать? Жрецы говорят, что так установили младшие боги. И вернуться в город можно только через те ворота, через которые вышел.

— Город–на–Перекрестке, — проговорила я задумчиво. — Может ли быть так, что каждые ворота — это Врата? И на самом деле мы уже несколько дней едем по другому миру? Но тогда почему не было пересечения Бездны? Ведь иначе в другой мир попасть невозможно.

Ольф сосредоточенно нахмурился, слушая мои рассуждения.

— Не забивай голову, — я виновато улыбнулась. Опять забыла, что он не–маг.

— Мне интересно, — возразил он, потом усмехнулся. — Где еще такое услышишь? Не от жрецов точно.

— Я говорю ересь?

Не хотелось бы получить неприятности из–за своего длинного языка.

— Понятия не имею, — легкомысленно отозвался Ольф, но на мое недовольство тут же добавил: — Риэль, не беспокойся! О том, что я услышал от тебя, никому не скажу ни слова. Да даже если и ересь — маги неприкосновенны. Разве что ты сожжешь наш главный храм со всеми служителями и заявишь об этом на центральной площади… — он лукаво улыбнулся.

— Почему у вас неприкосновенны только чужие маги? — решила я задать давно интересующий меня вопрос. — Почему за вашими собственными охотятся жрецы?

Ольф помрачнел и снова пожал плечами:

— Простым смертным они не докладывают. И отступники, если честно, в основном из–за этого ушли.

— Они владели магией? — спросила я, и добавила, видя, как он недовольно морщится: — Вам запрещено об этом говорить?

— Это не тайна, — Ольф небрежно махнул рукой. — Все в городе прекрасно знают историю отступников. Просто неприятно.

— Но зачем они насылают на вас трейс? Какой в этом смысл?

— Трейс не едят металл, так что оружие и золото достанутся хозяевам этих тварей.

— Сильно они вас ненавидят, — я постаралась выбросить из головы картину, вызванную его словами: белеющие кости людей и животных, сожранных еще живыми, лохмотья защитного полога, лежащие рядом с костями, и мародеры, живые, довольные, весело перебрасываются шутками, складывают добычу, не обращая внимания на мертвые останки.

Мерзко.

— Отступники, — пробормотал Ольф. — Что б они в следующем воплощении в трейс переродились!

— В караване все Волки? — я обвела взглядом окружающих. Они не походили на двусущных клана Алатос, но что–то общее все же проскальзывало — в пластике движений, в спокойных взглядах, в зверином отсутствии страха перед смертью.

— Да, все.

Через три часа после заката мы, наконец, оказались на месте. Старое каменное строение, изрядно покосившееся на одну сторону, со сторожевой башней, остатками крепостной стены длиной шагов в сто, глубоким рвом перед стеной.

Из повозки выбралась Реника. Бледная, глаза испуганные. Я улыбнулась ей ободряюще, соскочила с лошади, и Реника тут же подбежала ко мне, обняла, прижалась лицом к груди:

— Мы ведь не погибнем? — прошептала. — Ведь правда?

— Постараемся выжить, — я погладила ее по пушистым волосам. — Обязательно.

Все повозки и люди тем временем уже въехали внутрь двора. К проему подошел ги Тесах, достал какой–то предмет, практически полностью скрытый в его массивной ладони, и сделал несколько жестов. Движения напоминали классический призыв к стихии Воздуха, но искаженный в нескольких местах. Да и начальник каравана, как мне показалось, не очень понимал, что именно делает, просто повторял когда–то заученные движения. Но и этого оказалось достаточно: из предмета вырвались яркие золотистые лучи и заполнили сиянием и проем, и небо над головами.

— Теперь можем спать спокойно, — сказал Ольф. — Через эту защиту трейс не пробьются.

— А там, раньше, он ее поставить не мог?

Юноша покачал головой:

— Она действует только на природном камне, где заранее проводились необходимые ритуалы. Эта крепость много раз зачаровывалась.

— Занятно, — мне бы хотелось посмотреть на артефакт, который работает в руках лишенного Дара, но любопытство оказалось не настолько сильным, чтобы ради него предпринимать что–то. Честно сказать, я просто устала. Пусть я вычерпала далеко не весь свой резерв, но на магическое истощение наложилось на физическое. Я не ощущала даже голода, только желание лечь на что–то мягкое и закрыть глаза. Поэтому следующие слова Ольфа так меня удивили:

— Ты очень выносливая. Как настоящая Волчица.

— Я?

— Целые дни в седле, грубая пища, палящее солнце, никаких удобств — и ты ни разу не пожаловалась. Ты ведь человек, да еще из благородных. Я видел таких барышень в Городе — они хрупкие и изнеженные. Ты — другая.

— Это плохо?

— Это замечательно, — Ольф смущенно улыбнулся.

Я пожала плечами.

— Меня хорошо учили.

— Быть воином? — удивился он.

— Нет, что ты, — я засмеялась. — Но, боюсь, отец не понял бы, не умей его дочь держаться в седле или падай она в обморок от короткой прогулки под солнцем.

И эта ночь, и следующие два дня прошли спокойно. Возможно, хозяева трейс махнули на наш караван рукой. Дорога неспешно стелилась под копыта лошадей, тягучие рассказы о былях и небылях скрашивали путь. Я слушала с интересом, но на предложение поведать о чем–нибудь отговаривалась неспособностью. А потом вдалеке, как призрачный силуэт слишком правильной горы, мы увидели город. Вернее, не сам город, а купол над ним, — огромный, переливающийся под солнечными лучами, сотворенный магией. Даже отсюда, на расстоянии почти в день пути, я почувствовала токи Силы, струящиеся по его поверхности. Город наверняка построили на Источнике, — ничему иному не под силу поддерживать в рабочем состоянии такую махину. Разве что сотня магов тратила бы весь свой резерв на его подпитку.

— Ольф, расскажи еще об этом городе, — попросила друга. Кое–что я уже знала. Например, то, что этот город носил имя Хиресс, что жило там примерно столько же обитателей, сколько и в Городе–на–Перекрестке, но магов там не преследовали, а, напротив, уважали и почитали. У Хиресса не было ни уникальных ворот, ведущих в разные пространства, ни храмов, где проводили службы младшим богам. В Хирессе поклонялись богу, которого называли Солнцеликим. Властелина там тоже почитали, но больше по привычке.

— Город как город, — юноша пожал плечами. — Хотя в нем запрещено жить двусущным. Мы можем находиться на территории Хиресса не дольше шести дней

— Отчего так?

— Какие–то религиозные запреты. Впрочем, так даже к лучшему — иначе отступники устроили бы там свою базу, — Ольф замолк, потом неожиданно хлопнул себя по лбу. — Я чуть не забыл сказать о самом важном! У хиресцев странное отношение к женщинам. К нашим Волчицам они не цепляются, но если поймут, что ты и Реника люди, могут быть неприятности.