В тот роковой день М'тани, вождь Телгара, ссылаясь на карантин, отказался выпустить своих людей из Вейра. Морита была единственным свободным всадником Форта, знавшим все укромные уголки долин Керуна, где прятались десятки малых холдов. Она полетела — и погибла… М'тани, так напомнивший мне лорда Толокампа, мог бы послать целое крыло… Я так никогда и не узнала, что сделали с ним повелительницы других Вейров; Оклина не рассказывала об этом, но думаю, наказание было суровым.

Зато я начала понимать, чем занимались шесть человек — Алессан, Морита, мастер Капайм, Десдра, Оклина и Б'лерион — перед моим прибытием в Руат. Меня всегда удивляло, что запасы игольчатых шипов у лекарей казались неистощимыми. Теперь я знала, кто и когда пополнил их, собрав на далекой Исте; и час, который истек в нашем мире, растянулся для сборщиков на целый день, проведенный в будущем.

Итак, многое стало мне ясным — кроме того, как помочь Алессану.

Он очнулся к полудню; я дремала, но тихий шорох разбудил меня. Его пальцы бездумно теребили одеяло, застывший взгляд равнодушно скользнул по моему лицу. Я отвела глаза; волна печали, исходившая от Алессана, затопила меня.

— Десдра дала мне снотворное? — Я кивнула, и он едва заметно пожал плечами. — Вряд ли это поможет. Ничего не поможет… — его губы что-то шептали, тихо и невнятно; я склонилась ближе. — Расскажи мне… расскажи Рилл… как все произошло… почему…

Я начала говорить — медленно, спокойно, стараясь превозмочь подступающие к глазам слезы. Внезапно Алессан прервал меня:

— Почему она не полетела на Орлите?

— Яйца, Алессан. Орлита была на Площадке Рождений у своей кладки. И с ней — Лери.

— Чадолюбивая Орлита! Заботливая Лери! — голос его вдруг стал громким, резким, заставив меня вздрогнуть. Сильное тело Алессана напряглось, крепко сжатые кулаки и стиснутые зубы подсказали мне, какая борьба шла в его душе. Потом лицо его расслабилось, и он горько произнес: — Драконы и всадники, хранители Перна… О, если бы отец отпустил меня… отпустил к ним! Моя жизнь могла сложиться совсем иначе…

Он отвернулся к окну, и я знала, что перед глазами его стоят три могильных холма, поглотивших людей Руата. А за ними — за ними маячила ледяная тьма Промежутка, в которой растворилась златовласая Морита. Алессан поднял на меня взгляд.

— Ты сидела здесь пока я спал, моя преданная Рилл… верный страж, охраняющий жизнь того, кто уже не хочет жить…

И тут заговорили моя собственная боль, печаль и страх. Воспоминания о строгом и чопорном Форт холде исчезли, испарились, канули в небытие; сейчас я была только подругой несчастной Сурианы — или обитательницей Руата, новой моей родины, моей мечты, моей судьбы. И я поняла, что любое горе проходит, сглаживается, как могильный курган под весенним ливнем. Время лечит все — но время надо выиграть.

— Ты не можешь умереть, лорд! — слезы звенели в моем голосе. — У тебя остался Руат!

Руат… Стоит ли жить ради Руата? Не прошло и месяца, как он едва не убил меня…

— Но ты сражался ради жизни! Благородно и храбро! — Благородство и храбрость немного значат в могиле… — он простер руку к окну, где комья мерзлой земли скрывали тела тысяч и тысяч погибших. — Там лежит Руат!

— Ты — Руат! Пока ты дышишь, пока радуешься и страдаешь, ты — Руат!

— Я понимала, что долг — плохая замена любви прекрасной женщины, но не могла остановиться. — Руату нужен наследник твоей крови, лорд Алессан. Или ты хочешь, чтобы холд попал под руку Форта, Тиллека или Крома? Я — твой холдер, и я требую — дай Руату сына! И тогда… тогда, если хочешь, я сама смешаю яд, чтобы ты мог освободиться.

С быстротой, которой я не ожидала от погруженного в горе человека, он схватил меня за руку.

— Что ж, заключим договор! Когда у тебя будет ребенок, леди Нерилка, я выпью чашу!

Я в ужасе и смущении уставилась на него. Похоже, он решил выполнить мое требование с моей же помощью! Странная сделка — чаша с ядом в обмен на дитя! И тут я сообразила, что Алессан назвал мой титул и имя. — Ты колеблешься? — с иронией спросил он. — Наверно, дочь такого благородного рода предпочитает брачный союз? Я не против, леди.

— Нет, Алессан, не со мной… нет…

— Но почему же, Нерилка? Ты будешь превосходной госпожой для этого холда. И разве ты случайно оказалась в Руате? Или твоя цель — отомстить мне за смерть матери и сестер?

— О, нет, нет! Просто я не могла оставаться в Форте! Подумай сам, можно ли жить под властью человека, недостойного даже презрения? Лорд Толокамп отказался помочь целителям, загнал в лагерь бездомных… Нет, Алессан, я не думала о мести! Руат был моей последней надеждой! — Задохнувшись, я прижала свободную руку к груди, потом спросила: — Но как ты узнал меня?

— Суриана, — с некоторым раздражением ответил он. — Вы же воспитывались вместе! Она рисовала, рисовала бесконечно, и твое лицо смотрело на меня чуть не с каждого ее наброска. Как же я мог не узнать Нерилку, даже с обрезанными волосами и покрытую пылью с головы до ног? — Рука Алессана крепко стиснула мой локоть. — Ну, девочка, иди ко мне! Поверь, я предлагаю неплохой договор. Ты станешь владычицей холда, и ни один лорд не посмеет оскорбить тебя. Чего ты боишься? Я был хорошим мужем для Сурианы… наверно, она писала об этом.

— Ты добрый и отважный человек, я знаю. Но сейчас… сейчас ты не можешь отвечать за свои слова, мой лорд.

Его щека дернулась, зеленоватые глаза холодно уставились на меня.

— Моя леди, я всегда выполнял обещания! Ребенок и холд — в обмен на чашу! Что тебя сдерживает?

— Но ты же любишь Мориту!

— Так вот в чем дело! А я полагал, что в тебе заговорила девичья скромность! Значит, леди Нерилка не хочет подбирать объедки. Странно!

Мне всегда казалось, что в Форте живут очень бережливые люди.

Он насмехался надо мной! И тянул, тянул к себе, не давая опомниться! Дрожащими губами я попыталась изложить ему множество причин, по которым мое грехопадение не могло состояться столь скоропалительно. Главная из них заключалась в том, что момент был совершенно неподходящим для любовных игр. Но у Алессана нашлись весьма убедительные возражения.

— Человек, который познал вкус смерти, нуждается в любви, Рилл, — заявил он и потянулся к застежкам моей туники. Я была близка к капитуляции, когда мы услышали скрип открывающейся двери и тихие шаги. — Ты получила отсрочку, Нерилка, — его тихий напряженный голос не сулил мне ничего хорошего. — Но запомни: мы — лорд и холдер — заключили сделку, и ее надо довести до конца, чем скорее, тем лучше. Я жажду покоя — и чаши из твоих рук.

Вошел Тьеро; на вытянутой добродушной физиономии арфиста появилось облегчение, когда он увидел, что Алессан проснулся и разговаривает со мной.

— Тебе что-нибудь нужно, мой лорд?

— Одежду, — сказал Алессан, повелительно протягивая руку. Я достала чистую тунику из шкафа, а Тьеро подал ему башмаки. Наш господин быстро оделся и, подхватив нас под локти, вывел из комнаты.