— Он был довольно привлекательным и был сильно влюблен в твою мать, — произнесла тетя Эми. — И по-своему старомодным. Место женщины, по его понятиям, было дома, а мужчина должен быть в нем хозяином. Вообще, я думаю, англичане в Индии отстают от нас на поколение в плане общественного развития. Несомненно, Билл Логан осуждал мою деятельность в качестве суфражистки. — Эми рассмеялась. — А может быть, мои одиночество и независимость!

Видя, как печальна ее племянница, она постаралась припомнить о своем зяте что-нибудь хорошее:

— Но он был очень привязан к своей семье, и после твоего рождения Джесси писала мне, как он был рад стать отцом.

— Правда? — вздохнула Софи. — Жаль, что я не запомнила его именно таким.

Когда она застегивала куртку, ее неожиданно осенила мысль.

— Тетя, а у тебя сохранились письма моей матери?

Эми ответила не сразу.

— Пара штук, наверное, — сказала она, слегка пожав плечами. — Твоя мать не очень любила писать письма, а после твоего рождения они приходили от нее только на Рождество и на дни рождения.

Она не стала говорить о своих подозрениях о том, что Логан перехватывал письма жены и поэтому многие из них не были отосланы, поскольку Джесси в своих рождественских поздравлениях упоминала события и людей так, как будто Эми о них уже знала. И было одно, последнее, полное отчаяния письмо ее сестры, которое вообще не стоило хранить. Чувство вины за то, что она уделяла Джесси так мало внимания, нахлынуло на Эми с новой силой.

— В тот год, когда умерла твоя мать, я несколько месяцев ничего от нее не получала, — сказала тетя Эми. — Твой отец перевез ее куда-то далеко от города, где, как я решила, не было почтовой связи.

— Мы уехали из поместья Оксфорд? — удивленно спросила Софи. — И куда же?

— Точно не знаю, — нахмурилась тетя. — Куда-то дальше в горы. Мне сообщил об этом твой отец. Он написал, что здоровье твоей матери ухудшилось и прохладный воздух пойдет ей на пользу. Поэтому их смерть от брюшного тифа представляется еще более трагичной.

Софи вдруг отчетливо вспомнила залитую солнцем, увитую цветущими лианами веранду, за которой не было ничего, кроме джунглей. Одетая в нарядное платье, она нетерпеливо кого-то или чего-то ожидала. Раздавался громкий барабанный бой, в небе вспыхивали фейерверки. Она думала, что все это специально для нее.

— Кажется, я вспомнила бунгало в горах, — сказала Софи, пытаясь удержать в сознании исчезающее видение. — Да, то был день моего рождения, я ждала его празднования, но мама сказала, что ничего не будет, потому что мы слишком далеко. Должно быть, это то самое место, правда? Место, где умерли мои родители?

— Вполне возможно.

— А где оно находится, мой отец вам сообщил, тетя Эми?

Тетя покачала головой.

— Где оно, я не знаю, но я запомнила название поместья, потому что оно очень милое — «Белый цветок».

— «Белый цветок», — пробормотала Софи. — Не очень индийское название.

— Ну, ладно, — оживилась тетя Эми. — Не годится зацикливаться на прошлом. Я была бы рада, если бы твоя мать вообще не ездила в Индию, но что толку причитать, когда ничего уже не воротишь. Твоя родина — Шотландия, дорогая моя. Радуйся этому.

Игру в теннис во вторник пришлось отменить из-за дождя, но Софи пригласила Тэма зайти к ним на чай и получше познакомиться с тетей Эми. Он был общителен и обаятелен, восхищался ее столярной работой и обещал снабдить тетю Эми древесиной бука для следующего заказа. Они беседовали о породах дерева и о Швейцарии, пока Софи вновь заваривала чай и делала бутерброды. Судя по всему, Тэм не возражал против обрушившегося на него шквала вопросов.

— А почему вы для карьеры лесовода выбрали именно Индию? — спросила его тетя Эми.

— Это был запасной вариант, — признался Тэм. — Я хотел поехать в Америку, но не сложилось. Тем не менее Индия сулит хорошие перспективы, там у них самое лучшее лесное хозяйство в империи. Я рассчитываю к тридцати годам стать лесничим, а к тридцати пяти — экспертом по лесоводству. Уже сейчас я пишу статьи по вопросам лесного хозяйства, получая за них гонорары. Я планирую стать авторитетным специалистом, чтобы мои квалифицированные услуги были востребованы по всему миру.

Софи поразило то, с каким жаром Тэм говорил о своем будущем, и она позавидовала его целеустремленности. Тетя же смотрела на него строго, как она это умела.

— Должна сказать, мне нравятся люди, которые знают, чего хотят, — сказала тетя Эми. — И в амбициозности нет ничего плохого…

— Но? — склонил голову Тэм. — Полагаете, что я слишком тороплив?

— Вы, современная молодежь, все нынче нетерпеливы, — рассмеялась тетя Эми. — Не забывайте получать удовольствие от жизни.

— Это также входит в мои планы, — усмехнулся Тэм. — В Индии есть где поиграть в теннис и потанцевать, насколько мне известно. Работай усердно, играй еще усерднее — таков девиз Тэлферов.

Софи отвела глаза, чтобы не встречаться с вопросительным взглядом тети. Девушка понятия не имела о том, есть ли в грандиозных планах Тэма место и для нее. Мысль о том, чтобы вернуться в Индию, пугала и одновременно волновала ее. Софи не смела даже надеяться на то, что это когда-либо случится.

Тем не менее после этого вечера следующие две недели Софи встречалась с Тэмом почти каждый день. Она брала на работе отгулы, и они играли в теннис или гуляли в Королевском парке, а если шел дождь, отправлялись кататься на коньках на крытый каток в Мюррейфилде. Тэм водил ее на танцы в отель «Норт-Бритиш», а она его — на концерт в «Ашер-холл».

— Не очень люблю классическую музыку, — честно признался Тэм, и они ушли оттуда во время антракта.

Но когда начальница Софи, мисс Горри, отдала ей лишние билеты на «Пиратов Пензанса»[29], Тэм аплодировал и свистел с огромным воодушевлением.

В субботу они сели на Раджу и поехали на побережье в Северный Берик. Они ели там рыбу с жареным картофелем, а затем примчались назад и, быстро переодевшись, успели вечером на танцы во «Дворце». Больше всего им нравилось танцевать вместе. Они оба были в равной степени страстными танцорами. Ни с каким другим партнером Софи не чувствовала себя единым целым, как это бывало, когда она кружилась и скользила по танцзалу с Тэмом.

Иногда они встречали друзей и товарищей Тэма, но Софи всегда с нетерпением ждала встреч с ним наедине. Однажды, после долгого дня, проведенного в Северном Берике и танцзале, Тэм, провожая ее в летних сумерках домой, завел ее под дерево и спросил:

— Софи, можно я тебя поцелую?

— Ах, Тэм, как же я об этом мечтала!

— Мечтала?

— Да, — улыбнулась она.

Он обнял ее, привлекая к себе, и прильнул к ее губам. Его поцелуй длился так долго, что у Софи закружилась голова и она стала судорожно хватать воздух ртом, когда он наконец отстранился.