— Рыжик, ну в самом деле. Я не хочу, чтобы между нами что-то менялось. Че-е-ерт, Рори! Ну гадство же. Ты же могла меня остановить! Не видела, что я перебрал?

— Нет, не видела, — глухо ответила, не оборачиваясь.

— Рыжик?

— Богдан.

— Рыжик… Я… Только не обижайся на меня… я просто…

— Хорошо, не буду, — вытолкнула из себя слова, понимая, что так надо. Надо было их произнести.

— Ладно, я, наверное, пойду, — слишком бодро произнес Залесский и громко зашагал с такой скоростью и выход, словно за ним кто-то гнался.

Возможно, его совесть?

Хотя откуда она у него?

Дура! Дура!

Схватила вилку со стола и хорошенько зашвырнула ей в раковину.

Легче не стало. Вот ни капельки.

Сама не заметила, как опустилась на корточки, скатываясь спиной по тумбе, обняла себя за колени и, уткнувшись затылком в кухонный гарнитур, разрешила себе поплакать, всего один раз. Совсем-совсем чуть-чуть.

Я ведь прекрасно знала, на что шла. Ещё вчера. Просто не хотела думать, не хотела верить. Точнее, хотела верить, но только в сказку, выдуманную самой собой.

А он… Он был пьян… Только вот не был он похож на пьяного. Ни капли. И не пахло от него совсем.

— Да какая, к черту собачьему, разница? — зло прошептала, вытирая слезы, и поднялась с пола.

Механически помыла чашки из-под кофе, тарелку, вилку и сковороду, на которой и масло-то уже все выпарилось. Выключила вытяжку, и стало так тихо-тихо. Словно внутри у меня что-то выключилось. Раз — и сердце больше не стучит. Не слышно его. Самой себя не слышно. Даже слезы и мои надрывные всхлипы вмиг остановились.

Может, мой организм наконец-то дал правильную отмашку? Прекратить издеваться над ним? Я за последние пару недель столько ревела, что это не могло пойти на пользу моему душевному здоровью. Брызнула в лицо водой и, закрыв кран, пошла в спальню, лишь бы быстрее миновать гостиную. Не смотреть в сторону дивана и ковра. Туда, где все вчера началось. Туда, где все и закончилось.

Богдан хочет оставить все как прежде.

Только разве это возможно теперь?

Я села на кровать, подложив подушки под спину, и уставилась в панорамное окно. Наверное, у меня было что-то сродни шоковому состоянию. Я думала как-то заторможенно, да и словно не думала вовсе. Бездумно пялилась на красивый вид из окна и старалась загасить подлые, истязающие меня мысли. О том, как было хорошо вчера, и о том, как больно сегодня.

Я старалась не повторять про себя слова Богдана, старалась истребить их из своей головы, выжечь раз и навсегда, но у меня никак не получалось. Я все сидела и сидела на одном месте, пока вдруг внезапно не поняла, что за окнами начало смеркаться. Пришел вечер, еще час-полтора — и будет совсем темно. А я весь день просидела, не двигаясь, уже давно не чувствуя ног.

А Богдан так и не вернулся… За что он так со мной?

Он же соврал. Не мог не соврать.

Не был он пьяный! Не был.

По щеке до самых губ стекла слезинка, я поймала ее языком и, почувствовав соленый вкус, как подорванная подскочила с места. Быстро нашла телефон и набрала номер Богдана.

Гудок… Еще один.

Нам нужно поговорить. Просто необходимо поговорить.

Ведь он врал. Зачем-то врал. Он хоть и легкомысленный, но не мог поступить со мной настолько необдуманно… Он не мог настолько наплевать на мои чувства, да и перепутать с кем-то тоже не мог! Это ведь так глупо. До ужаса глупо.

— Да, Рыжик, — задорно ответил Богдан, и тут же в трубке послышались женские голоса. Я не могла разобрать, о чем они говорили, но вот последующего взрыва смеха перенести уже не смогла.

Отшвырнула телефон, словно тот был переносчиком смертельно опасного вируса. Накрыла лицо ладонями, в который раз пытаясь сдержать слезы, а потом заорала.

Совершенно не по-женски. Не по девичьи и даже не истерически, а как самый настоящий психопат мужского пола, потому что голос сорвался и стал надсадно хриплым, но и это я заметила лишь после. Когда, вдоволь накричавшись и пошатываясь, подошла к шкафу и, разговаривая сама с собой, начала вытаскивать вещи. Свои собственные вещи, те, с которыми я приехала в эту когда-то пустую квартиру, больше напоминающую бетонную коробку.

Уже все упаковав в свой сломанный чемодан, который почему-то так и не выкинула, и докатив это хромое чудовище без одного колесика в коридор, замерла напротив входа в гостиную. Гребаный рыжий ковер, притягивающий внимание. Мимо него невозможно было пройти, не зацепив его взглядом. Так же как и темное пятно на нем. С этого расстояния разобрать происхождение пятна было нереально. Но я-то знала! Я все знала и помнила!

— Да пошел ты! — прохрипела, хотя хотелось опять закричать.

Кинула сумку и пошла за ковром, быстро свернула его, не обращая внимания на тяжесть: он казался мне настоящей пушинкой, хоть и был полтора метра на два. Я с легкостью подняла его и потащила на выход. Да и будь он тяжелее или объемнее, я бы все равно его унесла. Не знаю, откуда во мне взялась эта уверенность, но такая злость обуяла все мое естество, что было бы нужно, я бы и диван до мусорки дотащила.

Слава богу, не пришлось.

А вернувшись в квартиру, я вытряхнула свой старый чемодан и достала из гардеробной хорошую, надежную и большую черную сумку Богдана, в которую сложила не только свои старые вещи и те, которые мне купил Залесский, но даже новую дорогую обувь и сумки.

— Так-то! — взорвалась я, застегивая замок, и вернулась в спальню за телефоном.

И его заберу. Именно заберу. За испорченный штампом паспорт. За потраченные нервы. И за то чертово пятно на когда-то красивом рыжем ковре.

Оглядела квартиру поверхностным взглядом и уже почти ушла, как все же решилась написать Богдану записку. Не хотелось бы, чтобы он пытался меня вернуть или заманить обратно пустыми разговорами.

Хотя кого я обманывала?

Еще как хотелось. Именно этого мне и хотелось. Чтобы вернулся. Извинился. Попросил прощения. Чтобы кто-то сверху отмотал весь сегодняшний день назад, как кассетную пленку. А утро началось совершенно иначе. Как ни странно, отматывать до вчерашнего вечера я не хотела. Если только для того, чтобы заново все пережить, но не менять. Ни в коем разе.

Моего запала не хватило надолго. Я дошла до ближайшей лавки и, кинув сумку на холодный асфальт, грузно опустилась и закрыла глаза, давая себя пятиминутную передышку.

А потом я решу. Обязательно решу, куда идти на ночь глядя и как жить дальше.

— Привет, — послышался тонкий девичий голосок рядом, и я резко мотнула головой, словно пьяная была я, а не Богдан вчера, потому что рядом со мной оказалась та самая девчонка, что странно поглядывала на меня у метро почти два месяца назад.