Даша вернулась домой совсем поздно, опустошенная и вымотанная – слишком длинным был день. Встала под душ, наскоро вытерлась, съела что-то из холодильника, даже не почувствовав вкуса, и усмехнулась тому, как зримо меняются ее привычки: вообще-то она была лакомкой и еще неделю назад предпочла бы остаться голодной, нежели прожевать на ночь невыразительный черствый бутерброд. А вот поди ж ты – теперь и прожевала, и не почувствовала никаких угрызений совести по этому поводу. Все дело в шкале ценностей, не правда ли, мысленно сконструировала Даша подходящую для очередного пресс-релиза фразу и быстрыми шагами направилась в комнату.

Проходя мимо Зеркала, она не остановилась, не заглянула в него даже мельком, а только легко похлопала по коричневому боку, словно старого верного друга. Утром, отправляясь на работу, девушка включила автоответчик и теперь торопилась прослушать оставленные за день сообщения.

«Дарья Александровна, это Можаров. Мы разговаривали с вами в выходные. Я принял решение, готов работать с вами и прошу вас позвонить мне. У меня много идей и достаточно обширные планы; мне кажется, все должно получиться».

Новый заказчик, вспомнила Даша. Работа действительно обещала быть интересной (речь шла о сложном проекте большого загородного дома), и, в общем-то, новость была отличной. Но сейчас архитектурное творчество интересовало ее куда меньше, чем обычно…

«Даша, это Вадим. Я беспокоюсь, что наговорил в воскресенье много лишнего. Мы по-прежнему друзья?»

Девушка улыбнулась. Вечный Вадик так и останется вечным. Наверное, с той лишь разницей, что теперь уже не столько вечным другом, сколько вечным никем.

«Дашунчик, надеюсь, ты на меня не сердишься…»

Услышав этот голос, она моментально приглушила звук магнитофонной ленты. Без комментариев.

«Дарья, это Сергей Петрович. Ты не забыла, что послезавтра девятый день по Вере Николаевне?.. Я думаю, ты должна быть. Приглашаем почтить ее память в семнадцать часов, по известному тебе адресу – на Смоленке».

Услышав этот старчески сухой, как ломкий осенний стебелек, голос, Даша оцепенела. Конечно, она не забыла. Просто не ожидала получить от семьи, которую привыкла считать почти своею, такое официальное приглашение. Неужели голос дяди был еще суше, еще неприветливей обычного? Может быть, они уже знают о Фонде? А если нет – как сказать им, как признаться?..

Даша тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. В конце концов, она перед ними ни в чем не виновата. Это бабушкина воля, бабушкино решение, и не уважать его они не смогут. Да и, наверное, не такие уж злобно-меркантильные они люди. Поймут и даже, быть может, помогут. Во всяком случае, Даша очень на это надеялась…

Однако было еще что-то странное, пугающее в этом звонке – почему? Интуитивно девушка почувствовала, что грядущий памятный день может стать поворотным в ее судьбе, что там, на Смоленской площади, возможно, ее ждет разгадка нестерпимо желанной тайны, и лицо человека на берегу обретет наконец законченные черты и единственное на свете имя.

Даша обернулась, потом приблизилась к бабушкиному трюмо так близко, как только было возможно. Огромные глаза ее в темном поцарапанном стекле излучали тревогу и жадный, причудливый блеск. Нетерпеливое желание поднималось в Дашиной груди, оно росло и крепло, и, не желая поддаваться ему, она крепко ухватилась за медный канделябр. Сила испытываемых девушкой чувств была настолько велика, что она снова испугалась за собственный разум и откачнулась назад, отворачиваясь от собственного отражения и зажмуривая глаза.

Да, послезавтра она пойдет к Плотниковым. А завтра… если получится, завтра она попробует договориться с одноклассницей Ларисы о встрече. Пора.

– Устраивайтесь поудобнее, – с профессиональной приветливостью произнесла Надежда Васильевна. Она была примерно Дашиного возраста, но монументальная фигура, важное выражение лица и по-врачебному авторитетный взгляд из-под очков делали ее зрительно намного старше, солиднее. – Сюда, на кушетку, пожалуйста. Я слушаю вас очень внимательно, и вы можете рассказать все без утайки.

– Вы, возможно, не поняли, – розовея от смущения и непривычной ситуации, откликнулась Даша. – Я пока не представляю себя вашим пациентом. Мне просто нужно, чтобы вы меня выслушали… как хорошая знакомая. Или, если хотите, как священник на исповеди, – добавила она с нарочитой шутливостью, чтобы немного снять собственное напряжение.

– Моя работа как раз и заключается в том, чтобы выслушивать своих пациентов… Прошу вас. Итак, ваша проблема…

– У меня нет серьезных проблем, – поторопилась ответить Даша. – То есть, разумеется, есть, как у любого нормального человека, но я пришла к вам не поэтому.

Врач молча приподняла брови, всем своим видом выражая повышенное внимание. Девушка почувствовала раздражение, вызванное неестественностью, как ей казалось, всего происходящего, и ей захотелось немедленно уйти отсюда.

– Я, вероятно, поторопилась с визитом, – сказала она сухо (браво, Сергей Петрович! Обучил-таки племянницу нужным интонациям) и поднялась с места. – Пожалуй, мне нужно еще подумать…

Голос Надежды Васильевны прозвучал в ответ мягко, но решительно.

– Вас, разумеется, никто не задерживает. Вы должны сами захотеть сотрудничать со мной, только в этом случае мы сможем разобраться в том, что вас беспокоит. Мне жаль, что вы напрасно потеряли деньги, оплатив консультацию и не пожелав воспользоваться моими услугами. В следующий раз вы можете рассчитывать на скидку. Всего доброго.

Она поднялась с места, всем своим видом показывая, что разговор окончен. А Дашей, послушно было поднявшейся вслед за хозяйкой кабинета, вдруг овладели какое-то озорство и немного хулиганская решимость. Черта с два она подарит свои кровные просто так!

Она снова уселась в большое удобное кресло и весело заявила:

– Я передумала. Давайте начнем беседу.

Показалось ей это или в глазах Надежды Васильевны мелькнули профессиональное удовлетворение и лукавая гордость? Так или иначе, женщина ничем не выдала своих чувств и, вернувшись на место, спокойно спросила:

– Так что же вас беспокоит?

Даша молча обдумывала – обдумывала так долго, что ей самой тишина в комнате стала казаться почти звенящей. Но собеседница, ничем не выдавая своего нетерпения, смотрела на нее все так же приветливо, как и в первые минуты встречи. Наконец, решившись, путаясь в словах и останавливаясь после каждой фразы, девушка за три минуты рассказала о главном: неожиданный подарок, странное Зеркало и путешествия – призрачные, словно сон, нежные, как дымка ранней весны, и притягательные, как мечта… И, словно услышав себя со стороны, трезво оценив тот поток сознания, который она вылила на голову совершенно постороннему человеку, Даша резко оборвала свое повествование и закрыла лицо руками.

Теперь она чувствовала себя голой. Ей необходимо было услышать от собеседницы хоть что-нибудь, хоть какое-то слово участия и поддержки, а еще лучше – одну только фразу: «Вы совершенно нормальны. Это случается со многими…» И она услышала голос Надежды Васильевны, но этот голос произнес нечто совсем неожиданное для Даши.