— Есть какие-нибудь новости из Ватикана? — спросил Гершель.

— Они посылают папского представителя, хотя это может быть просто тактикой затягивания времени. Боюсь, что Рим несколько отстранился от проблем реального мира.

На просьбы Ронкалли о помощи евреям в ответ от кардинала Пачелли последовало полное молчание.

Гершель кивнул.

— Я понимаю. Переходя к делу: одной из наших самых серьезных проблем, Анджело, остается вопрос передачи информации. Найти людей, говорящих на родном языке конкретной страны, да еще обладающих необходимыми нам качествами, совсем непросто, но теперь у меня есть один агент в Румынии, другой — в Венгрии, а еще два на следующей неделе выезжают в Югославию и Болгарию. Мне также удалось проникнуть в концентрационный лагерь Маутхаузен в Австрии.

— Если вам нужны надежные каналы передачи сообщений, у меня есть несколько своих людей в посольствах, которым можно доверять, и мы можем воспользоваться нелегальными методами.

— А Ватикан не станет возражать?

— Только если узнает об этом. — Ронкалли широко улыбнулся, явно довольный собой. — Господь точно возражать не станет, а за него голосует большинство.

— Спасибо, Анджело. Я очень вам благодарен. Турецкая почта помогает нам, и мы будем продолжать использовать ее для связи с обычными гражданами, но приятно узнать, что есть и более безопасный канал.

Ронкалли наклонился вперед.

— И еще, — тихо сказал он, — я подумал о детях. Если бы мы изготавливали сертификаты о переходе в католическую веру с соответствующими штампами и печатями, это могло бы помочь?

Уже не в первый раз элегантный «Пера Палас» становился местом, где составляли конспиративные планы. В баре «Восточный экспресс» любила выпивать Мата Хари, а также Альфред Хичкок и Эрнест Хемингуэй; после того как была обнаружена покинутая разбитая машина Агаты Кристи и поползли ложные слухи о том, что она утонула, знаменитая писательница создала свое «Убийство в „Восточном Экспрессе“», и сделала это в номере 411.

— Это стало бы неоценимой помощью, Анджело. Мы попытаемся вывезти как можно больше наших соотечественников через эту страну и дальше в Палестину, хотя двуличные англичане не дают причаливать кораблям с беженцами, и нам приходится подходить к берегу по ночам. — Гершель печально поднял брови.

— А другие страны примут их?

— Мы рассматриваем возможности с Центральной и Южной Америкой.

— По крайней мере, так у нас будет больше вариантов.

— Хотя для некоторых время уже истекает. Вы что-нибудь слышали о профессоре Леви Вайцмане?

— О знаменитом археологе?

Гершель кивнул.

— Мы получили сведения от одного из наших агентов в СС. Вайцману и его семье грозит серьезная опасность.

Вена

Адольф Эйхманн стоял на сцене танцевального зала в недавно конфискованном дворце Ротшильдов на Плоссгассе, завершая свое обращение к офицерам СС, гауляйтерам и крайсляйтерам, районным и окружным политическим лидерам, которых вынесло на самую верхушку Австрийской нацистской партии, словно пену в кружке пива. Оберштурмбанфюрер фон Хайссен, недавно получивший звание подполковника и назначенный начальником концентрационного лагеря Маутхаузен, сидел в первом ряду.

Эйхманн вцепился руками в кафедру, его эсэсовская фуражка была щегольски сдвинута набок.

— Евреи, господа, относятся к классу паразитов. Помимо зарабатывания денег, их единственной целью в жизни является разорение немецкого народа и рейха. Но немцы — люди сострадательные, и этой мрази будет дана возможность убраться восвояси самостоятельно.

— А если они не захотят уезжать? — выкрикнул мужчина в коричневой форме крайсляйтера Третьего района Вены, буквально лопавшейся на нем. Крайсляйтер Швайцер был столь же тучен, сколь и беспощаден.

Эйхманн еле заметно улыбнулся.

— С этого момента весь бизнес, принадлежащий евреям, бойкотируется. Любой житель Вены, посетивший еврейский магазин, считается совершившим преступление против государства. Их имена и адреса будут вывешены на улицах Вены. По сути, австрийцам запрещается даже разговаривать с евреями, если только это не является абсолютно необходимым.

Эйхманн на мгновение задумался, но решил пока не развивать эту тему. Его программа по привлечению к работе в еврейских магазинах молоденьких продавщиц и составлению списков их клиентов будет озвучена при необходимости позже.

— Уже очень скоро, — продолжал Эйхманн, — жалкие предприятия этих любящих наживу кровососов окажутся выставленными на продажу по бросовым ценам, так что почтенные австрийцы смогут купить их и дальше вести свое дело честно и спокойно. Кроме того, по приказу фюрера все гражданские служащие неарийского происхождения должны быть уволены. Это касается и персонала университетов. Для всех, в ком есть еврейская кровь, университеты будут закрыты. Это же справедливо и в отношении школ. Юристы и доктора из евреев должны быть выброшены на улицу. Что касается евреев-медиков, то они будут переквалифицированы в «еврейских целителей», и их грязная практика должна ограничиваться только себе подобными.

— Господин оберштурмфюрер, а как мы сможем идентифицировать каждого из них? — спросил крайсляйтер Швайцер.

— С помощью их лидеров вы должны составить списки еврейских жителей каждого района, и от них мы потребуем носить желтую звезду, — ответил Эйхманн. — Сейчас вышел закон об имуществе евреев, в соответствии с которым все они должны будут добровольно сдать предметы из золота, платины и серебра, а также драгоценные камни, жемчуг и ювелирные изделия. — Фон Хайссен одобрительно закивал. — Политические заключенные, а также те, кто может обладать информацией, ценной для рейха, будут помещены в лагерь, который мы построили в Маутхаузене. — С этими словами Эйхманн кивнул в сторону фон Хайссена, как бы отдавая должное его новому назначению.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, одну из бывших гостиных Ротшильдов, Адольф Эйхманн встал, заложив руки за спину, перед окном, выходившим на Плоссгассе. Он знал, что тех мер, о которых он объявил сегодня, будет недостаточно. Необходимо принять окончательное решение, что даст возможность провести медицинские исследования, столь необходимые для того, чтобы улучшить качество жизни граждан рейха. Его размышления были прерваны неожиданным стуком в дверь.

— Herein kommen![43]

Вошел заместитель Эйхманна и, вытянувшись по стойке «смирно», щелкнул каблуками.

— Только что прибыло телеграфное сообщение, господин оберштурмфюрер. С пометкой «сверхсрочно».

КОМУ: ОБЕРШТУРМФЮРЕРУ ЭЙХМАННУ

Согласно приказу рейхсфюрера Гиммлера, немедленно арестовать еврейского профессора Леви Вайцмана (55 лет), Рамону Вайцман (40 лет), Ариэля Вайцмана (10 лет) и Ребекку Вайцман (8 лет), проживающих по адресу 4/12 Юденгассе, квартал собора Святого Стефана, Вена. Обыском в квартире Вайцмана и вокруг нее будет руководить комендант Маутхаузена оберштурмбанфюрер фон Хайссен, которому должно быть оказано всяческое содействие.