— Как ни странно, совсем недалеко отсюда. Я столкнулся с ним, когда Большой Гор выходил из гостиницы «Каледониан».

Отель «Каледониан» был их следующей целью. Внушительное здание розового цвета имело два входа. Первый вел в вестибюль, где находилась стойка регистрации, поэтому возле нее стоял впечатляющего вида швейцар при полном параде. Через вторую дверь можно было попасть прямиком в бар, открытый как для постояльцев, так и для посторонней публики. Едва оказавшись внутри, Ребус заявил, что его мучит жажда, и заказал кружку пива. Шивон ограничилась томатным соком.

— На противоположной стороне улицы цены были ниже, — заметила она.

— Именно поэтому сейчас платишь ты, — парировал Ребус, но, когда подали счет, он расплатился пятифунтовой банкнотой, явно надеясь на сдачу.

— Твой приятель из «Мадерса» был прав, — задумчиво проговорила Шивон. — Когда я иду куда-то вечером, я стараюсь на всякий случай следить за всеми, кто входит и выходит, чтобы ненароком не столкнуться с… с кем-то, кто меня знает.

Ребус кивнул:

— Количество правонарушителей, которых мы отправили за решетку, настолько велико, что в силу законов статистики значительная их часть давно должна была вернуться на улицы. Впрочем, чтобы снизить опасность ненароком налететь на кого-то из них, достаточно просто посещать места поприличнее.

— Типа этого?.. — Шивон огляделась. — Как ты думаешь, чем приглянулся Федорову «Каледониан»?

Ребус задумался.

— Понятия не имею, — признался он. — Быть может, это место рождало в его душе какие-то особые… флюиды. Он же поэт!

— Флюиды?.. — Шивон улыбнулась.

— Это словечко я подцепил от тебя.

— Вряд ли.

— Значит, от Тиббета. А что тут такого? По-моему, это вполне приличное слово, и…

— Просто странно слышать его именно от тебя.

— Слышала бы ты меня в шестидесятых!

— В шестидесятых меня и на свете не было.

— Не надо постоянно напоминать мне о моем возрасте, — пробурчал Ребус.

Он залпом допил пиво и сделал знак бармену, держа наготове листовку с портретом Федорова.

Бармен был невысоким, тощим как спичка человеком с наголо выбритым черепом, в котором отражался свет ламп над стойкой. Бэджик на его жилете в шотландскую клетку извещал, что зовут бармена Фредди.

Бросив один взгляд на фото, Фредди почти без раздумий кивнул, причем Шивон показалось, что от его головы по всему бару разбежались световые зайчики.

— Да, в последнее время он заходил к нам несколько раз.

— А позавчера? — спросила Шивон.

— Кажется, да… — Бармен сосредоточенно нахмурился.

Ребус знал, что люди часто задумываются, пытаясь изобрести ложь поубедительнее.

— Вечером, после десяти часов, — подсказал он. — Парень был уже навеселе.

Фредди наконец кивнул:

— Да, припоминаю. Он заказал большую порцию коньяку.

— И все?

— Кажется, да.

— Вы с ним не разговаривали?

Бармен покачал головой, и по стенам снова забегали световые отблески.

— Нет. Теперь-то я знаю, кто это был, — видел новости по телику. Ужасное несчастье!

— Ужасное, — подтвердил Ребус.

— Он сидел за стойкой или за столиком? — уточнила Шивон.

— За стойкой. Всегда только за стойкой. Я догадался, что он иностранец, но… он был совсем не похож на поэта.

— А как, по-вашему, выглядят поэты? — поинтересовался Ребус.

— Не знаю. Не так, наверное… Этот просто сидел и ухмылялся. Ах да, время от времени он что-то записывал в блокнот.

— Это было позавчера?

— Нет, раньше. У него был с собой небольшой блокнот, который как раз помещался в кармане куртки. Одна из официанток даже решила, что он — переодетый инспектор службы общественного питания или журналист, но я был уверен, что она ошибается.

— Но когда Федоров был здесь в последний раз, блокнота вы не видели?

— Нет, в последний раз он ничего не записывал. Только разговаривал с каким-то парнем.

— Что за парень?

Фредди-бармен пожал плечами:

— Не знаю. Вероятно, еще один клиент. Они сидели почти на тех же местах, что и вы сейчас.

Ребус и Шивон переглянулись.

— О чем они говорили?

— Я не слышал.

— Ну-ну, приятель, нет такого бармена, который не любил бы послушать, о чем болтают клиенты.

— Мне показалось — они говорили не по-английски.

— Значит — по-русски? — прищурился Ребус.

— Может быть, — согласился Фредди.

— В зале установлены камеры наблюдения? — спросил Ребус, оглядываясь по сторонам, но бармен покачал головой:

— Нет.

— Хорошо. Впрочем, нет, ничего хорошего… — пробормотал Ребус. — Значит, Федоров разговаривал с мужчиной?

Фредди ответил после чуть заметной паузы:

— Да.

— Описать сможете?

Последовала еще одна пауза.

— Ну, этот был немного постарше… Такой… коренастый. Понимаете, вечером мы гасим часть ламп, а смена выдалась очень напряженной. Я не рассмотрел, извините.

— Вы и так нам очень помогли, — подбодрила его Шивон. — Скажите, как долго они разговаривали?

Фредди пожал плечами.

— Вы не помните, они ушли вместе или по отдельности?

— Поэт… Федоров ушел один, это точно, — уверенно ответил бармен. — Это я запомнил.

— Коньяк у вас, наверное, очень дорогой, — заметил Ребус, еще раз оглядывая бар.

— Да уж не дешевый, — признал бармен. — Но когда пьешь в кредит, цену обычно не замечаешь.

— Да, до тех пор, пока при выписке тебе не предъявляют счет, — согласился Ребус. — Только вот в чем проблема, Фредди: наш русский друг не жил в вашем отеле. Так о каком кредите мы говорим?

Бармен, похоже, только сейчас осознал свою ошибку.

— Послушайте, сэр, мне не нужны неприятности…

— Особенно неприятности с полицией, — кивнул Ребус. — Значит, собеседник Федорова был одним из постояльцев?

Фредди посмотрел сначала на него, потом на Шивон.

— Да… То есть — наверное, — проговорил он слегка упавшим голосом.

Ребус и его напарница снова обменялись взглядами.

— Если бы кто-то приехал сюда из Москвы по делам, — негромко проговорила Шивон, — скажем, в составе делегации… В каком отеле он бы остановился?.

Выяснить этот вопрос можно было только одним способом, поэтому — временно оставив бармена в покое — Шивон и Ребус перешли в главный вестибюль отеля, однако клерк у стойки регистрации ничем не смог им помочь. Он вызвал дежурного администратора, и Ребус повторил свой вопрос: