Брат уже дважды поднимался на гору. Аарону очень хотелось пойти с ним и самому увидеть Господа. Но он боялся попросить его об этом.

Вскоре они собрали народ, чтобы дать им повеления.

— Выстирайте свою одежду и приготовьтесь к важному событию, которое будет через два дня. На третий день от сегодняшнего Господь сойдет на гору Синай. Вы не должны приближаться к горе, пока не прозвучит долгий звук шофара. Непослушание грозит вам смертью.

Мариам подошла к Аарону со слезами на глазах.

— Ох, Аарон, сколько поколений ждали этого дня! Только подумай… — плача, она прижалась к нему.

Его сыновья, их жены и дети выстирали свои одежды. Аарон был так взволнован, что едва мог есть и спать. Он мечтал снова услышать Голос, услышать Господа, быть в Его присутствии, как когда-то раньше. Он пытался объяснить своим близким, что значит слышать голос Господа. Но не мог описать это понятными для них словами — ведь никто из них этого не слышал. Он чувствовал слова Бога внутри.

Один только Моисей понимал это, Моисей, который, конечно же, знал Бога лучше, чем Аарон мог себе представить. Он видел это по лицу брата каждый раз, когда тот возвращался с горы Божьей; каждый раз он видел что-то новое в его глазах. Находясь на горе с Богом, Моисей будто жил вне времени — в вечности.

Теперь весь Израиль осознает то, что не в силах объяснить ни один человек. Весь Израиль услышит Господа!

Проснувшись еще до рассвета, Аарон вышел из шатра и сел у входа, наблюдая и ожидая. Неужели кто-то может спать в такое утро? Но вокруг почти никого не было. Моисей вышел из своего шатра и направился к Аарону. Тот поднялся и обнял брата.

— Ты дрожишь, — сказал Моисей.

— Ты — друг Бога, Моисей. А я только говорю за тебя.

— Ты тоже был призван освободить Израиль, брат мой, — они вышли на открытое пространство.

Вдруг сверкнула молния, за ней прогремели низкие, тяжелые раскаты грома. Напуганные люди робко выглядывали из шатров. Аарон стал созывать их:

— Выходите! Уже пора!

Вышли Мариам, его сыновья, их жены и дети. Они были в чистой одежде, умытые и готовые к встрече с Богом. Улыбнувшись, Аарон пошел за Моисеем и кивнул людям, чтобы они следовали за ними.

На вершине горы дым повалил, словно из гигантской печи. Гора сотрясалась, земля под ногами вздрагивала. Воздух становился все плотнее. Сердце Аарона забилось сильнее. Он почувствовал, как кровь быстрее стала течь по жилам, а по коже побежали мурашки. В небесах, над вершиной горы, словно водоворот огромных темно-серых волн, клубилось облако. Яркий зигзаг прорезал небеса, вторящий ему оглушительный рокот отозвался внутри Аарона. Еще одна молния пронзила небосвод, потом еще, за ними следовали пугающие громовые раскаты. Из облака раздался звук бараньего рога — шофара: звук был долгий, громкий, хорошо знакомый и все же необычный. Аарону хотелось заткнуть уши и куда-нибудь спрятаться от этого звука, но он стоял неподвижно и молился. «Смилуйся надо мной. Смилуйся надо мной». Казалось, из шофара вырывались все ветры земли, так как Сам Творец всего сущего дул в него.

Моисей пошел к горе. Аарон держался рядом. Несмотря на страх, его влекло вперед. Он не мог отвести взгляда от поднимающегося дыма, языков пламени и яркого сияния в сером клубящемся облаке. Господь грядет! Аарон смотрел, как из облака спускаются языки красного, оранжевого и золотого мерцающего света. «Господь есть огонь, все поглощающий!» — думал он. Земля тряслась под ногами. На вершине горы горел огонь и вздымался дым, но пепла в воздухе не было.

Громогласный гул шофара не прекращался, и сердце Аарона начало болеть. Подойдя к границе, положенной Богом, он остановился, глядя, как Моисей один поднимается на вершину горы, чтобы лицом к лицу встретиться с Господом. Едва дыша, Аарон стоял неподвижно, широко раскинув руки в стороны, чтобы показать людям: дальше заходить нельзя. Гора была святой землей. Оглянувшись, он увидел Иисуса Навина, Мариам, Елеазара, маленького Финееса. Его близкие и весь народ стояли, устремив взгляды к небесам, с благоговением на лицах.

Потом Аарон снова услышал Господа.

— Я ГОСПОДЬ, СПАСШИЙ ВАС ИЗ РАБСТВА ЕГИПЕТСКОГО.

Слова Божьи ворвались в сердце Аарона и прошли сквозь него.

— НЕ ПОКЛОНЯЙСЯ ДРУГИМ БОГАМ КРОМЕ МЕНЯ. НЕ ДЕЛАЙ СЕБЕ КУМИРА И НИКАКОГО ИЗОБРАЖЕНИЯ НИ ПТИЦ, НИ ЗВЕРЕЙ, НИ РЫБ… НЕ ПРОИЗНОСИ ИМЕНИ ГОСПОДА, БОГА ТВОЕГО НАПРАСНО… ПОМНИ ДЕНЬ СУББОТНИЙ, ЧТОБЫ СВЯТИТЬ ЕГО… ПОЧИТАЙ ОТЦА ТВОЕГО И МАТЬ, ЧТОБЫ ПРОДЛИЛИСЬ ДНИ ТВОИ НА ЗЕМЛЕ, КОТОРУЮ ГОСПОДЬ, БОГ ТВОЙ, ДАЕТ ТЕБЕ… НЕ УБИВАЙ… НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ… НЕ КРАДИ… НЕ ПРОИЗНОСИ ЛОЖНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВА НА БЛИЖНЕГО ТВОЕГО… НЕ ЖЕЛАЙ ДОМА БЛИЖНЕГО ТВОЕГО. НЕ ЖЕЛАЙ ЖЕНЫ БЛИЖНЕГО ТВОЕГО, НИ РАБА ЕГО, НИ РАБЫНИ ЕГО, НИ ВОЛА ЕГО, НИ ОСЛА ЕГО, НИЧЕГО, ЧТО У БЛИЖНЕГО ТВОЕГО.

Голос был сильный и громкий, он поднимался из глубины сердца и выплескивался наружу необъяснимой радостью. Сердце Аарона пело, хотя страх Господень переполнял его. Кровь быстро струилась внутри, как очищающий поток, смывая все прежнее под напором новых чувств. Он ощущал, как старая жизнь угасает, и вместо нее начинает течь новая, истинная жизнь. Слово Господа было внутри него, переполняло его, отпечатываясь в сознании, обжигая сердце, срываясь с языка. Настоящий восторг охватил Аарона, когда он ощутил Присутствие, голос внутри, слышимый без слов. «Аминь! И снова аминь! Да будет так! Да будет так! — Ему хотелось оставаться в этих словах и Присутствии. — Царствуй во мне, Господи. Царствуй! Царствуй!»

Но люди вокруг испуганно кричали:

— Моисей! Моисей!

Аарону не хотелось расставаться с пережитыми чувствами. Ему хотелось крикнуть им в ответ: «Не отказывайтесь от предложенного дара!».

«Примите дар. Примите Его. Не разрывайте отношения с Богом, для которых мы были рождены», — умолял он про себя. Но было уже слишком поздно.

Моисей вернулся.

— Не бойтесь, Бог явил Себя таким образом, чтобы показать вам Свое могущество! С этой минуты пусть страх Господень будет на вас, чтобы вы не грешили!

Но люди убегали.

— Вернитесь! — звал Аарон, но, в ужасе убежав, они теперь стояли вдалеке. Даже его сыновья и внуки. Слезы разочарования жгли глаза. Что ему остается делать — только идти за ними.

— Моисей, ты пересказывай нам, что говорит Бог, а мы будем слушать! — кричали старейшины. — Но пусть Бог не говорит с нами. Если Он заговорит с нами, мы погибнем!

— Подойдите и слушайте сами, что говорит Господь!

Они ежились и дрожали от голоса, звука шофара и ветра. Они опускали головы, стараясь не смотреть на дым и огонь.

Наконец, гром утих и ветер прекратился. Звук шофара больше не раздавался с вершины горы. На земле воцарился покой.

Аарон страдал от этого молчания. Это прошло, возможность была упущена навсегда. Неужели народ так и не понял, что им было предложено и от чего они отказались? Горе и разочарование встали комом в горле и повисли тяжестью на сердце.