Она протянула Лейле телефон Захида.

– Ты хотела поговорить с ним в последний раз, – пояснила она, когда Лейла удивленно взглянула на нее. – Недавно Захиду позвонил Микаэль, чтобы узнать, как ты, и спросил, может ли он с тобой поговорить. – Она положила телефон на постель. – Я выйду на балкон.

Тринити не слышала слов, но любовь и боль в голосе Лейлы, когда она пыталась говорить бодро и оживленно, были слышны очень отчетливо.

К глазам Тринити подступили слезы. Она отчаянно старалась не услышать даже слова из последнего разговора Лейлы со своей любовью.

Когда зазвонил его телефон, и он увидел, что звонит Захид, Микаэль ответил сразу же после первого гудка. И чуть не закричал, услышав голос Лейлы.

– Микаэль?

– Лейла? Слава богу! С тобой все в порядке?

– Да, конечно.

– Что твой отец?

– Разочарован, сердит. Завтра я должна выбрать мужа, и мне больше нельзя пользоваться компьютером. Но я попытаюсь решить этот вопрос. Тринити принесла мне телефон Захида. Сегодня я говорю с тобой в последний раз.

– Не надо так.

– Но так и есть, – сказала Лейла, зная, что, ради него, она должна говорить легко и беспечно. Никто, даже Микаэль, не мог ничего изменить в ее жизни. – Мы будем встречаться с тобой мысленно, но в жизни мы больше никогда не увидимся и не поговорим.

Микаэль нахмурился. О чем она говорила? Мысленно? В мечтах? Но он не успел ничего возразить: Лейла поменяла тему разговора.

– Как твоя работа?

– Я не хочу говорить о работе. Что ты имеешь в виду, говоря «мысленно мы будем встречаться»?

– Ты сам поймешь, – уклончиво ответила она. – А сейчас скажи мне: как твоя работа?

– Отвратительно, – признал Микаэль. – Я переступаю черту.

– В смысле?

– Теперь я собираюсь стать обвинителем. Защищать всяких ублюдков я больше не в силах.

– Желаю успеха, – улыбнулась Лейла.

– Как твои ученицы?

– Пока мне запрещено заниматься обучением. После свадьбы я, может, снова вернусь к преподаванию, хотя и сомневаюсь в этом.

– Лейла? – спросил он, и она закрыла глаза, услышав его глубокий голос. – Как я за тобой приглядывал?

– Безупречно.

– Ты о чем-нибудь жалеешь? – спросил он, немного переживая, что они могли зайти слишком далеко.

– Только об одном, – сказала Лейла. – Что я рассмеялась, когда ты сделал мне предложение. Но, Микаэль, – поторопилась она добавить, – я рассмеялась только от невозможности, а не от того, что ты сказал.

– Пожалуйста, разреши мне поговорить с твоим отцом!

– Вряд ли он станет тебя слушать.

– Я считал его справедливым человеком.

– Только не в этом, – вздохнула Лейла. – Есть еще одно, о чем я сожалею. Я не позволила тебе сказать, что ты меня любишь. И сама я не сказала тебе. Но я люблю тебя и буду любить до конца жизни.

Сердце Микаэля сжалось от боли, но она продолжила, и его страдания стали невыносимы.

– Жаль, что ты не стал моим первым. Тогда меня бы наказали так, что я до конца жизни осталась бы старой девой.

– Лейла…

– Я должна идти. – В дверь постучала Джамила. – Abadan laa tansynii, – закончила она.

– Я тоже тебя никогда не забуду, – повторил Микаэль.

– Я буду любить тебя всегда, – сказала она.

– Я тоже буду любить тебя вечно, – тут же откликнулся он.

Закончив разговор, он вышел и кивнул Венди, словно говоря: не сейчас.

Подойдя к машине, он улыбнулся, увидев царапину на блестящем серебристом боку. Он знал, что ему делать. Он ехал в аэропорт.

Лейла его любит.

Это значило, что ему срочно нужно было вылететь в Ишлу. Он был готов бороться за свое счастье.

– Обратный билет или только туда?

– Обратный, – сказал Микаэль и тут же передумал, не в силах представить себе, что он вернется один без Лейлы. – Только туда, – испытывая некоторое суеверие, поправился он.

– Дешевле купить…

– Ложная экономия, – перебил Микаэль. – Меня скормят собакам, когда я туда доберусь.

Микаэль улыбнулся этой женщине, которая не знала ни его, ни Лейлу. Принцесса была в его жизни меньше недели, но, невзирая на боль разлуки с ней, она сделала его счастливее, потому что сумела изменить для него мир.

– Приятного полета! – улыбнулась в ответ стюардесса, отдавая этому красивому мужчине билет первым классом до Ишлы.

«Вряд ли он станет приятным», – мысленно возразил Микаэль.

В самолете он заказал минеральную воду с лаймом, а еще очищенное и нарезанное тонкими ломтиками яблоко и малину, зная, что будет работать лучше, испытывая голод.

Его ничто не отвлекало, пока он готовился к самому важному делу в своей жизни. Он сосредоточится исключительно на Лейле, на каждом ее слове, на всех разговорах, которые они вели.

Он снова и снова прокручивал все в своей голове, оттачивая фразы, вспоминая в мельчайших деталях то, что она рассказываала, размышляя над тем, кто мог бы выступить в его защиту.

Тринити, почти сразу же решил Микаэль, ибо это она тайком передала Лейле телефон.

Захид?..

Он любил свою жену и сам вызвал небольшой скандал, учитывая, что Тринити была беременна, когда они поженились, а если Тринити станет на их с Лейлой сторону… Микаэль попросил еще воды, вспоминая о том, как гордый принц Захид был близок к тому, чтобы заплакать, когда снова увидел Лейлу: было очевидно, он любил свою сестру.

Да, наверное, Захид тоже на его стороне.

Но согласие следовало получить у отца Лейлы, короля Фахида.

Что он знал?

Он вспомнил, как глаза Лейлы наполнились слезами, когда она сказала, что отец болен.

Взять на заметку.

Но этого было недостаточно. Он упустил что-то еще. Что-то ускользало от него, и он никак не мог вспомнить…

Джамила?

Он подумал о пожилой леди, которая несомненно любила Лейлу, но, может, она слишком консервативна и хочет, чтобы соблюдались традиции?

Еще, что-то еще! – думал Микаэль, но не знал, что именно. Он собирался начать самое крупное сражение в своей жизни, но главного оружия у него не было.

Микаэль вытащил свой бумажник и долгое время смотрел на бумагу, которую ему дала Лейла, на точки и закорючки, расшифровать которые оказалось так непросто.

Он всегда старательно оберегал свою частную жизнь, ему не нравилась мысль просить о помощи, поэтому он сам старался как мог, пытаясь понять, что она ему написала. Даже если бы ему для этого потребовалось изучать арабский до конца жизни, он бы так и сделал. Но сейчас ему нужны были все детали.