Кирган только усмехнулся в ответ и ничего не сказал. Конечно, нельзя, кто же спорит? Но только без таких записочек частенько и в самом деле не обойтись. Телефон он, конечно, сдает при входе, равно как и лекарства, и режущие и колющие предметы, и любую технику, но вот бумаги адвоката никто не имеет права проверять, так что невинную и вполне безобидную записку пронести всегда можно.

Гости благодарно пожали ему руку и двинулись к выходу. На прощание Маргарита Михайловна обернулась и произнесла:

– Вот вам напоследок еще один Конфуций, авось пригодится: «Благородный муж безмятежен и свободен, а низкий человек разочарован и скорбен».

На этот раз у Виталия никаких вопросов не возникло.

Антон Сташис данное самому себе слово выполнял и проводил с детьми целые дни. Впрочем, это не помешало ему сделать несколько телефонных звонков, в результате которых в его кармане появилась бумажка с адресом некоего Дениса Чернецова, племянника того самого Георгия Петровича Чернецова, оставившего такое странное наследство Галине Тишуниной.

Но сегодня Эля повела детей на елку, и Антон решил воспользоваться освободившимся временем, чтобы навестить этого племянника. Звонить и договариваться о встрече он не стал, решил съездить наудачу, ибо знал точно: неготовый к разговору человек куда чаще и быстрее говорит правду, нежели тот, кто тебя ждет и к разговору успевает подготовиться. Ну, не застанет он Дениса дома – и ладно, в другой раз попробует, но заранее звонить все равно не станет.

Антону повезло, едва он нажал кнопку звонка, как дверь немедленно распахнулась. Похоже, этот невзрачный субтильный парнишка с редкими волосами и прыщами на лице кого-то ждал. Придется его разочаровать.

– Вы Денис Чернецов? – вежливо спросил Антон, доставая удостоверение.

– А в чем дело? – с вызовом спросил парень. – Вы кто? – На удостоверение он кинул всего один короткий и незаинтересованный взгляд.

– Я хотел бы поговорить с вами о вашем дяде.

– О дяде Жоре? – Денис, казалось, ни капли не обеспокоился и не удивился, словно оперативники с Петровки регулярно навещали его именно с вопросами о покойном дядюшке. Интересно.

– Да, о Георгии Петровиче. Вы давно проживаете в этой квартире?

– Давно, года три уже, – беззаботно улыбнулся Денис. – Как приехал из своей деревни, так и поселился у него. Дядя Жора – материн брат, родной, так что он меня принял без разговоров. А что? И ему хорошо, и я при жилье.

– А ему-то чем хорошо? – спросил Антон. – И кстати, можно пройти куда-нибудь или мы так и будем на пороге стоять?

– Конечно, проходите. – Денис махнул рукой в сторону комнаты, обставленной довольно убого. Однако среди всего этого убожества сверкали явно недавно купленные предметы – дорогой музыкальный центр, плазменная панель телевизора и на столе – мобильный телефон последней модели, самый модный и навороченный. – Дядя Жора сильно пил, допился до цирроза, а я за ним ухаживал, в магазин ходил, в аптеку, еду готовил, убирался. В общем, всем выгодно. А мамка моя с ним не общалась совсем, так что от нее никакой помощи не было. Поэтому он все мне оставил, ей ни копья не выделил.

– А что ж так? – полюбопытствовал Антон, усаживаясь на продавленный диван. – Родная сестра все-таки.

Денис оседлал верхом стул, производивший впечатление довольно-таки шаткого, того и гляди рухнет.

– Да ну ее, дурная она у меня, считала, что дядя Жора сам виноват в своей болезни, потому что пил сильно. А она пьющих мужиков на дух не выносит. Подумаешь, цаца какая! В деревне ведь живет, а какая деревня без пьющих мужиков? Она и батю моего за это дело выгнала, так что по ее милости я без отца вырос. Тоже мне, принцесса. Ну, как она к дяде Жоре – так и он к ней. Так ей и надо.

Антона покоробило то, каким пренебрежительным, даже брезгливым тоном Денис говорил о своей матери.

– А мне дядю Жору было жалко, – продолжал молодой человек, – он хороший, в детстве со мной много возился, вот я и помогал ему. А он мне за это наследство оставил, квартиру отписал и бабла отвалил. Так что все по справедливости.

– Сколько денег он тебе оставил?

– Двадцать лямов деревянных, – усмехнулся Денис.

Антон некоторое время молча смотрел на него, пытаясь справиться с желанием дать ему в морду. Если бы этот недоумок знал, какое счастье иметь мать и как больно ее не иметь!

– Вы знаете, что ваш дядя оставил наследство не только вам, но и некоей Галине Тишуниной? – спросил он, взяв наконец себя в руки и решив оставаться вежливым.

Денис равнодушно пожал плечами, но вопросу не удивился. И это тоже показалось Антону странным.

– В первый раз слышу, – коротко ответил он. – Никакую Галину я не знаю.

А вот это уже было явной ложью. Если он впервые слышит об оставленном Галине наследстве, то должен был удивиться или хоть как-то прореагировать.

– И ваш дядя никогда не упоминал этого имени? – продолжал Антон как ни в чем не бывало.

– Нет, никогда.

Денис уставился на него широко открытыми наглыми маленькими глазками, в которых плескалась плохо скрытая насмешка.

– И нотариус вам об этом не говорил?

– Нет, не говорил.

Ответы были короткими, сухими и явно заученными. Антон внимательно присматривался к Денису Чернецову: барабанит не задумываясь, даже не пытается ничего вспомнить. К разговору мальчишка готов отлично. И кто же это, хотелось бы знать, так его подготовил? Неужели сам? Или был толковый консультант-репетитор?

– Денис, а вы завещание-то читали? – коварно спросил Сташис.

И снова никакой реакции, то есть к этому вопросу Денис тоже готовился. Ну, или его готовили.

– Читал, – невозмутимо кивнул он, – оно же у меня на руках было.

– И что там написано?

– Ну, там перечислены какие-то люди, которым дядя тоже что-то завещал.

– Какие люди? – насторожился Антон.

– Я их не знаю. Наверное, какие-то его друзья, которым он хотел помочь напоследок.

– Фамилии запомнили?

– Вот еще! – фыркнул Денис. – Оно мне надо – мозг засорять?

– Не надо, – согласился Антон. – Но неужели не любопытно было?

– Да ну, не мое это дело, я чужие деньги не считаю.

И вот тут он снова солгал, Антон это явственно увидел. Очень даже хорошо и быстро считает Денис Чернецов деньги, особенно чужие, которые вполне могли бы принадлежать ему самому, а уплыли к каким-то неведомым дядюшкиным друзьям-приятелям.

– Но хотя бы о каких суммах идет речь, вы помните?

– По восемь лямов каждому, всем поровну. Только мне, как родственнику, побольше досталось, да еще квартира обломилась, так что я на дядю не в обиде.

«Всем поровну»! Это что же получается, Георгий Петрович оставил наследство не только племяннику и Галине, но и еще кому-то? Рокфеллер, не иначе.