Это родительница объяснить не в силах. В поисках помощи она обращает взор в сторону супруга.

— Трагическое стечение обстоятельств, — лаконично отвечает он.

Я разочарована.

— Хм, выходит, господин ла Лэкре пользуется именем и репутацией своей семьи, а сам при этом ничего для её благополучия не сделал?

Отец поднимает брови и даже кладёт газету на стол. Свёрнута она таким образом, что мне видно крупное фогоргафическое изображение мужчины, ставшего предметом нашей семейной беседы.

На чёрно-белом портрете он выглядит ещё старше, чем в жизни, но в остальном его лицо такое же, каким я его запомнила: высокий лоб, острые скулы, прямой нос и волевой подбородок. Глубоко посаженные глаза равнодушно смотрят на меня, а тонкие губы ни единой линией не намекают на улыбку. Даже причёска такая же — низкий хвост, перехваченный лентой.

Воображение услужливо раскрашивает картинку. Радужка глаз приобретают бледно-голубой цвет, монохром волос меняется на оттенки вишнёвого дерева, только пряди у висков остаются белыми, будто прихвачены инеем…

Цвет не добавляет лицу этого господина ни жизни, ни живости, оставляя его обладателем идеалом аристократа, о котором можно прочитать в художественной литературе или в книге по этикету, но невозможно встретить в реальности.

— Мелина! — окликает меня папенька.

— Что? — я отрываюсь от портрета.

— Я тебя уже два раза спросил: почему ты считаешь, будто господин ла Лэкре почивает на чужих лаврах?

Это заявление меня изрядно смущает, потому и объяснение выходит скомканным:

— Из-за возраста. Вряд ли к сорока годам можно достичь чего-то по-настоящему стоящего, что сравнится с заслугами предков.

— Какие вздорные мысли! Ты ошиблась дважды. Во-первых, зачем-то привязала успехи к возрасту — тебе ли не знать, насколько это неверно! И, во-вторых, ты неправа в отношении этого конкретного господина.

— Правда?

Во мне просыпается надежда. Всё же господин ла Лэрке произвёл на меня приятное впечатление, не хотелось бы в нём разочароваться.

— Помнишь, семь лет назад разгорелся конфликт с Сарбией из-за спорных островов в море Жифу?

Папенька напрасно взывает к моей памяти. В то время меня полностью поглотил процесс подготовки к вступительным экзаменам в Академию.

— Если честно, то не очень хорошо.

— Наши заморские соседи были настроены очень решительно. Ни у кого не вызывало сомнений то, что разногласия придётся решать военным путём. События приближались к кровавой развязке стремительно, тем дело бы и завершилось, не поменяй его величество главу дипломатической миссии, пытавшейся разрешить проблему миром.

— Новым главой стал господин ла Лэкре?

— Именно так. За две недели он всё уладил.

— Как?

— Ход переговоров — государственная тайна.

Я усмехаюсь:

— Очень содержательный ответ. Но он сообразительный, поэтому я могу предположить, что Дийон не просто откупился.

— Откуда тебе известно, насколько сообразителен это господин? — теперь папенька цепляется к словам и проявляет интерес. Приходится импровизировать:

— О! Я как-то составила компанию Рену Аманди, когда он посещал своего дядюшку, и смогла в этом убедиться.

И в самом деле, он же вспомнил про тайные ходы Старого квартала и сообразил, что у профессора Обели могли быть странности…

— О нет! Брис! — матушка прикладывает ладонь к сердцу. — Я так и знала! Она таки влезла в это дело!

— В какое дело? — я широко распахиваю глаза и невинно хлопаю ресницами, но разве её так просто проведёшь!

— Оливи, ты имеешь в виду расследование убийства профессора Академии?

— Ну, а что же ещё, Брис?!

Пока родители заняты пикировкой, я продумываю план действий.

Пытаться уверить меменьку в том, что она неправа, бессмысленно. Равно, как и доказывать утверждение: победителей не судят. Нужно использовать отвлекающий фактор!

Демонстративно закрываю лицо левой ладонью. Так им обоим прекрасно видно отсутствие обручального кольца на большом пальце. Возможно, папенька заметил это и раньше, но промолчал, а маменька молчать не станет.

— Мели, я хотела тебя кое о чём спросить.

Блестяще, Мелина, она заглотила наживку. Остался сущий пустяк: придумать правдоподобный ответ на вопрос, который мне сейчас зададут, а именно…

— Где твоё кольцо? Сначала я подумала, будто ты отнесла его к ювелиру и попросила почистить без применения магии, но в мастерской не бывает столько клиентов, чтобы ты до сих пор не могла его забрать!

— Я отдала кольцо законному владельцу.

— Законному… ты… ты хочешь сказать, что свадьба не состоится?

— Не состоится, — приходится подтвердить её опасения.

— Но почему? — вопрос звучит столь беспомощно, что это просто невыносимо! — Вы же были такой красивой парой!

— Оливи, я тебе не раз уже говорил: красиво смотреться, стоя рядом, это не главное.

— Ох, Брис! Не делай из меня дурочку! Будто мне это неизвестно, но Мели и Отес… Я действительно считала, что у них всё сложится.

У матушки такой печальный вид — сердце сжимается! Я спешу её приободрить:

— Но и в этом можно увидеть светлую сторону!

— Какую же?

— Я вновь свободна, и моим следующим избранником вполне может стать какой-нибудь аристократ, как ты и мечтала!

Родительница улыбается грустной улыбкой и покачивает головой.

— Не будь ты моей дочерью, я бы тебе поверила, а так… Теперь у тебя на уме будет одна карьера!

И пусть! Место в Главном Управлении я честно заслужила: моя версия полностью подтвердилась.

Когда Андре Робе были предъявлены обвинения, господин Эсти напомнил через Рена о своём обещании помочь с договором, если возникнет необходимость. К счастью, прибегать к его помощи не пришлось.

Сегодня я получу диплом, а через неделю займу оговоренное место в Главном Управлении. День в день, как и прописано в условиях!

Мой взгляд натыкается на разворот газеты с портретом господина ла Лэкре… Вздохнув, я отворачиваюсь к окну.

Матушка права: теперь у меня на первом месте карьера.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Вот как, оказывается, начинается самостоятельная жизнь.

В глазах рябит от обилия вычурных шрифтов заголовков объявлений. Остаётся только благодарить Единого за то, что меня пропустили к доске, и не приходится разглядывать это богатство и многообразие из-за спин прочих желающих найти или сменить место жительства.