— Мне не хотелось бы напоминать тебе, что из-за нашего родства мы не можем позволить себе легкий флирт, — проговорил он наконец. — Кроме того… ты сама сказала, что у тебя своя карьера и своя жизнь в Америке.

Сегодня мне плевать на это, мысленно вопила Вера. И мне ни к чему твои нотации. Она ни в чем не собиралась упрекать Нино, но не могла молчать.

— Микеле говорит, что ты вспыльчивый и едва не погиб вместе со своей невестой, потому что выхватил у нее руль, когда вы поссорились. Ты об этом боишься мне рассказать?

Нино поморщился от выдумки Микеле, однако не дал воли гневу. Лилиана убила бы нас, если бы я не взялся за руль, напомнил он себе. К счастью, мне удалось спасти нас от смерти. Но он прав… мой характер оставляет желать лучшего.

Боль в голове стала почти невыносимой.

— Микеле не врет, — признал он, проклиная своего брата, на чем свет стоит. — Но он не знает и половины. Прошу тебя, не дави на меня. Один Бог знает, как бы мне хотелось переложить на тебя свои проблемы. Не говоря уж о том, как бы мне хотелось любить тебя. Но сегодня об этом не может быть и речи.

У Веры задрожали губы, но она постаралась принять гордый вид. Если он решил отказаться от меня… выкинуть меня из своей жизни, думала она, то мне остается только принять это и уйти. Побуду в Италии, пока не станет известно завещание, а потом вернусь в Чикаго. Вряд ли мы увидимся в ближайшие годы.

— Поступай как знаешь, — сказала она. — Думаю, ты не будешь возражать, если я пожелаю тебе спокойной ночи.

Нино настоял на том, чтобы проводить Веру до комнаты, и едва коснулся губами ее лба. Изо всех сил стараясь заснуть на своей широченной кровати, Вера поливала слезами подушку. Не хочу, чтобы все кончилось так, мысленно повторяла она. Но у нее нет выбора. То, что она избегает неведомой беды, оставаясь в стороне от Нино, не успокаивало ее.

Часы показывали без двух минут три, когда Вера проснулась. Из комнаты Нино доносились приглушенные стоны. Вера села и, включив свет, прислушалась. Через несколько минут он застонал опять, и Вера откинула одеяло. Не надев ни халата, ни тапочек, она бросилась в коридор.

Как она и ожидала, его дверь была закрыта.

— Нино! — позвала она. — Что с тобой?

И постучала в позолоченное дерево.

Он не ответил. А через секунду застонал вновь. Неужели заболел? Не желая нарушать его уединение, Вера все же нажала на дверь. Та поддалась. Свет в комнате не горел, и только луна серебрила изножье кровати. Вера слышала тихое бормотание человека, которого с каждым днем любила все сильнее, и который теперь был во власти неведомого ей кошмара.

Боясь, как бы он, сам того не понимая, не набросился на нее, Вера подошла к кровати и положила руку ему на плечо.

— Нино! — позвала она. — Проснись!

Вздрогнув, словно она ударила его, он открыл глаза.

— Вера? Любимая… ты зачем тут?

Услышав то, что она хотела услышать, Вера сказала:

— Видно, тебе приснилось что-то плохое.

Нино тотчас все вспомнил, и его опять охватила тоска. Всегда одно и то же. Драка, по-видимому, в конюшне на вилле Воглиа. Он кого-то убивает. Вытягивает перед собой руки и видит, что они в крови. Потрясенный до глубины души, Нино вдруг понял, что у него не болит голова.

Вера сама не помнила, как оказалась рядом с ним в постели. К счастью, хотя он спал нагишом, он не выгнал ее. И ничего не сказал, когда она обняла его. Несколько минут они пролежали молча, крепко прижимаясь друг к другу. Вера гладила его по спине и успокаивала, будто ребенка.

Наконец она решила, что пора поговорить с ним.

— Расскажи, что тебя испугало, — попросила она.

— Тебе это ни к чему.

— Я прошу тебя.

Он долго молчал, не в силах ни на что решиться. Тело его напряглось.

— Всегда одно и то же, — неохотно произнес он. — Уже много лет.

— Может быть, если ты расскажешь, этого больше не будет.

Она чувствовала, как он борется с собой, боясь предстать перед ней не в самом лучшем свете. Наконец он решился.

— Сначала драка, — сказал он таким тоном, словно говорил о погоде. — У меня на руках кровь. Я понимаю, что убил кого-то.

— Ох, Нино, это ужасно! — Она покрепче прижала его к себе. — Но мы не несем ответственности за наши сны… Их посылает нам подсознание, призывая о чем-то подумать.

— Поверь мне, Вера, я уже столько думал. Если это послание, то оно яснее ясного. Мне нельзя доверять. Один Бог знает, что я могу натворить.

Не верю, хотела крикнуть Вера, но поняла, как он глубоко травмирован своим кошмаром. Желая, чтобы он выговорился до конца, она промолчала.

— Этот сон обо мне, о моем характере, — продолжал он. — Я воспринимаю его как предостережение. Когда мне было семнадцать, я легко выходил из себя. Один раз Микеле полез к нашей горничной, и я ударил его хлыстом. У него до сих пор на щеке шрам. Ты, верно, заметила.

Вера едва не заплакала.

— Заметила, — отозвалась она. — Микеле его заслужил. А что с несчастным случаем, когда твоя невеста…

— Она рехнулась… Хотела убить нас обоих. Но мне удалось удержать машину. Я никогда по-настоящему не любил ее. Нашу помолвку устроил отец из деловых соображений. Но я безумно ревновал ее. А когда узнал, что Микеле спал с ней уже после объявления помолвки… Слава Богу, это произошло до того, как нас обвенчали. Как только я не называл ее! Угрожал обесчестить ее перед священником и всеми родственниками…

Вера не увидела ничего из ряда вон выходящего в приступах его ярости. К тому же он был тогда моложе. С ее точки зрения, в свои тридцать восемь лет Нино остепенился. Наверное, на него повлияла ответственность, которую он взял на себя, когда стал управлять компанией вместо отца. Вряд ли теперь он способен на такие вспышки ярости, на какие был способен в семнадцать и даже в тридцать лет.

— Прошлое осталось в прошлом. Минуло много лет. Ты изменился. Не думаю, что…

Вздохнув, он не принял ее утешения.

— Мой нрав сидит во мне как зверь и ждет своего часа. Гнев, тоска никогда не покидают меня совсем. Я чувствую, как они стерегут меня. И всегда они связаны с Микеле. Но я не уверен, что мне под руку не попадется кто-нибудь другой. Вот почему я не женился и даже ни разу не позволил себе заинтересоваться кем-нибудь всерьез. Только не думай, что меня не терзают обычные человеческие желания…

Вероятно, он имеет в виду свою любовницу, о которой говорил Микеле, подумала Вера и поцеловала его в щеку.

— Ничего подобного…

И он прижался губами к ее губам так, словно хотел напиться из живого источника. Но Вера знала, что в эту ночь он не позволит себе соединиться с ней.

Через несколько минут он прижал ее голову к своему плечу, убеждая в том, что она не ошиблась.