– Разрешите пригласить вас на кофе? – спросил он, указывая на термос и жестяную кружечку, стоящие наготове на прилавке киоска.

– Настоящий кофе? – спросила Хульда в предвкушении.

Берт удовлетворенно улыбнулся:

– Неужели вы думаете, что я хочу вам предложить мутную бурду из цикория, которой пропах весь Берлин? Мне удалось вовремя сделать запасы.

– Я была бы счастлива, – вздохнула Хульда.

Берт открутил крышку термоса и налил полчашки. Неописуемый аромат наполнил холодный воздух. Берт подал Хульде кружку, и она приняла ее с таким благоговением, будто внутри было жидкое золото.

Прикрыв глаза, она принялась осторожно пить мелкими глотками. На бледных щеках акушерки вскоре появился розовый румянец.

– Спасибо большое, – сказала она, возвращая пустую чашку. – Теперь я полна сил на целый день.

– Что вам предстоит? – поинтересовался Берт, наливая кофе и себе. – Героическое спасение матери тройняшек? Борьба с отцами-симулянтами? Очередной случай для ангела с Винтерфельдской площади?

Хульда засмеялась, шутливо толкнув его в бок:

– Вы невозможны, Берт. Смейтесь на здоровье. У меня сейчас несколько визитов здесь в квартале, а после обеда очень специфичный случай. В Шойненфиртель, я вам уже рассказывала.

– Припоминаю, – сказал Берт. – Еврейка с тайной.

– Боюсь, тайна у нее действительно имеется. – вспомнив о Тамар, Хульда вздохнула. – Ребенок родился здоровым, с матерью все в порядке, но что-то в их доме абсолютно не кошерно.

Берт рассмеялся, а Хульда, видимо, только сейчас заметила, как необычно для себя построила фразу. Она засмеялась за компанию, однако смех прозвучал нерадостно.

– Вы бы видели тамошние семьи, – начала она. – По сравнению с ними наш народ в Бюловкиц живет по-княжески.

– Я знаю, – сухо заметил Берт. – Позволю вам напомнить, я недавно был первым, кто обратил ваше внимание на странные особенности того квартала.

– И вы не приукрасили, – подтвердила Хульда. – Тамошнее единение действительно завораживает. Всё в куче: культуры, языки… – Она замялась. – Расы? Я не люблю это слово, но мне не приходит в голову ничего лучше. Улицы производят впечатление котелка с супом, в котором все, что попалось под руку повару, варится вперемешку. И получается вкусно.

– Это уникально, я с вами соглашусь – сказал Берт. – Вы непременно должны зайти в магазинчик, о котором я вам рассказывал, и послушать парочку пластинок. Покупать не обязательно, если не хотите, просто ради удовольствия. Хозяину нравятся молодые красивые покупательницы вроде вас, а то приходят дряхлые старикашки вроде меня.

Хульда смущенно улыбнулась:

– Я возьму на заметку.

– И в чем же заключается тайна в семье? – спросил он и насмешливо добавил: – Что они даже в шабат принимают акушерку?

Акушерка пожала плечами:

– Если бы я знала. Свекровь, очень недружелюбная женщина, кажется, вовсе не заинтересована в том, чтобы принять невестку в семью. Она усложняет ей жизнь, как только может.

– В этом нет ничего таинственного, распространенная норма, – с усмешкой заметил Берт. – Любая свекровь – мучение. Спросите вашу преемницу, красавицу Хелену. Она уж точно достаточно натерпелась от мегеры, старушки Винтер.

Хульда пропустила замечание мимо ушей, но от Берта не укрылось, как затрепетали ее ноздри.

– Там еще свекор, которого я пока ни разу не видела. Они зовут его Аври. Он поражает тем, что всегда отсутствует. Не знаю, какова его роль в семье, но внуком он совершенно не интересуется.

– И тут он типичный представитель своего сорта, – усмехнулся Берт. – Мужчины в возрасте становятся дедушками, только когда дети достаточно подрастут, чтобы с ними можно было играть в оловянных солдатиков или сажать себе на колени, чтобы петь детские потешки. Подгузники и бутылочки не для них. Кстати, и не для молодых, если они недостаточно современны, или у вас другой опыт?

– Я не перестаю удивляться вашим познаниям, – язвительно и в то же время одобрительно заметила Хульда. – Я и не предполагала, что вы размышляете о таких вещах, при том…

Она не договорила и закусила губу. На ее лице появилось виноватое выражение, как у напроказившего ребенка.

– При том что я совершенно один на белом свете? – закончил за нее Берт, стараясь сохранить шутливый тон. – Без надежды когда-нибудь самому качать на коленях внука? Не беспокойтесь, я знаю, что вы имеете в виду, и не обижаюсь. Но фройляйн Хульда, вам, как никому другому, известно, что человеку свойственно думать о вещах, которые для него недоступны. Не правда ли?

Хульда молча кивнула. Глядя на ее опущенные плечи, Берт почувствовал, как – сильно ему Хульду жаль. Все королевское улетучилось, в лучах восходящего солнца стояла лишь одинокая фигурка, вцепившаяся в ручки кожаной сумки.

– Не обижайтесь, Берт, – вполголоса сказала Хульда.

Берт бы с удовольствием обнял ее, сказал бы ей, что не намеревался говорить так жестоко, как это, возможно, прозвучало. Но потом передумал: ведь головомойка может пойти девице на пользу, встряхнет ее как следует. Для него уже слишком поздно гоняться за счастьем, хотя он изредка до сих пор об этом подумывает, а у Хульды еще все впереди. Если она, конечно, захочет.

– Забудем об этом, – лишь проворчал он. – Так вы рассказали только о стариках. Кто еще в семье?

– Еще Цви Ротман, отец ребенка, – продолжила Хульда, обрадовавшись, что темой разговора снова стал квартал Шойненфиртель. – Престранный тип, скажу я вам. Мягкий и дружелюбный, но слабохарактерный. Мне кажется, он очень любит свою молодую жену, но чего-то ужасно боится. Перед матерью он смирный, хотя я прочитала в его глазах желание взбунтоваться против нее.

– А сама молодая мать?

– Тамар? – Хульда медленно покачала головой, словно стараясь разложить все по полочкам. – Она для меня загадка. В ней есть изюминка: длинная черная коса и темные глаза, хоть она и не красавица. Я заметила ее сильную сторону – у Тамар есть гордость. И еще – по национальности она армянка.

Берт просвистел сквозь зубы:

– Вот это я называю экзотикой! Как же армянская Рапунцель попала на улицу Гренадеров?

– Ну она точно не Рапунцель, хотя и с косой, – ответила Хульда. – Понятия не имею, но ей было важно подчеркнуть, что она не еврейка. А непосредственно перед родами, уже в схватках, она разукрасила всю комнату черными крестами. Тамар придерживается каких-то новых суеверий, полных непонятных ритуалов. И они тоже основаны на страхе. Страх руководит всеми членами семьи Ротманов.

– И даже в этом они совершенно обычная семья, – сказал Берт. – Без внутренних склок, мести, зависти и страха не обходится ни одна семья, верно?

– Только бы знать, чего они все так боятся, – продолжила Хульда, оставив его слова без внимания. Она задумалась, чуть кося одним глазом к носу, как всякий раз, когда концентрировалась на чем-то, что не давало ей покоя.

«Осознает