Королева вскрикнула – и замолчала. Юная девушка из благородной семьи с юга Фироля, совсем недавно встретившая свою восемнадцатую весну, она, в отличие от супруга, не почувствовала смертельного удара. Узкое лезвие стилета вонзилось ей в бок, и серебристая татуировка в мгновение ока покрыла тело. Магия Удара Милосердия была утеряна под конец Первой Эпохи, осталось только разнообразное оружие с чарами, приносящими мгновенную безболезненную смерть, но достать его было сложно, поскольку Конклав тщательно выискивал и собирал подобный магический армор. Можно было только гадать, как редкий древний клинок попал в Фироль.

Гвардейцы быстро и деловито обезоружили стоявших рядом дворян, повалили их на пол. Попытавшихся воспротивиться бесцеремонному обхождению били по ногам обратной стороной алебард. Медиков оглушили и оттащили подальше от тел короля и королевы.

Никто из находящихся в зале людей не успел понять, что в их присутствии происходит государственный переворот. Внимание большинства приковали вбегающие в зал вооруженные смертные в черных кирасах. В руках они держали взведенные арбалеты. Быстро рассредоточившись вдоль стен, воины направили самострелы на дворян.

Уолт узнал сигну на кирасах. Два скрещенных клевца – эмблема Безбашенных Топоров, отряда наемников, собравшего самых прожженных головорезов Равалона.

– Короля убили! – крикнули справа от Уолта. – Король мертв!

– Короля убили!

– Измена!

– Смерть предателям!

Уолт ощущал, как накопившееся во время атаки Владык и убога напряжение готово было выплеснуться в кровавую бойню без всякого воздействия убоговских чар. Черные стрелки продолжали прибывать. Уолт понимал, что одного залпа хватит, чтобы убить половину дворян в зале. Затем в дело пойдут мечи, настоящие боевые клинки, а не игрушки, покоящиеся в обвитых бантами ножнах. И гвардейцы не будут защищать нобилей – судя по безмятежной реакции на смерть короля и королевы, гвардия поддержала переворот.

Уолт посмотрел в черные глаза Константина, продолжавшего стоять перед ним с поднятым мечом, и увидел в его взгляде только свое отражение.

«Что у вас там происходит?.. Командир… Что за убогство?.. Уолт…» – четыре встревоженных голоса один за другим прозвучали в голове Ракуры.

«Чтобы ни произошло – только защищайтесь. Это приказ».

Боевые маги не смеют вмешиваться в светские дела. Боевые маги обязаны бороться только с угрожающими жизням простых смертных сверхъестественными явлениями. Все иное вне сферы их компетенции.

Это Номос Конклава. Нарушь его – и проблем не оберешься всю оставшуюся жизнь.

Могли бы вмешаться маги, находящиеся на службе у законной власти, или жрецы государственной религии. Однако лучшие фирольские волшебники мертвы, священнослужители Десяти далеко, а те, которые рядом и живы, – с блаженными лицами счастливых идиотов сидят на полу и рассматривают трещины в паркете.

«У меня эфира даже на простейший Щит не хватит», – зло сообщила Дайра.

«И у меня», – бесстрастно сказал Ксанс.

«Есть кое-что, но хватит только на кого-то одного». – Бивас продемонстрировал вязь, с помощью которой мог по-быстрому прикрыть защитными заклятиями Дайру.

«Ты должен в первую очередь командира охранять, а не меня, кретин!»

«Командир, я не могу дотянуться до вас. Остаточный фон Фигуры мешает, мне не пополнить ваши ауры».

«Все нормально, Крисс. И не вздумай, намереваясь вытащить нас отсюда, совершить какую-нибудь глупость. Тебе понятно?»

«Да, командир». – Недовольный тон Беорнссона никак не соответствовал его согласию. Дай Криссу волю, и он побежит спасать свою ненаглядную Дайру, расстреливая все на своем пути пульсарами и огненными шарами.

– Я прошу простить меня, господин маг, за то, что вы оказались свидетелем этой отвратительной сцены, – внезапно сказал Константин, опуская меч. – Увы, я не мог ждать.

– Надеюсь, вы понимаете, что сейчас ваша жизнь зависит только от моего хорошего настроения, – буркнул в ответ Уолт. – Признаться, я с трудом сдерживаюсь. Вокруг вашей головы замечательно смотрелся бы водяной пузырь. Слышали о таком? Гидромагия. Человек задыхается, а когда уже не в силах терпеть и открывает рот, вода заполняет его легкие.

Главное, чтобы Лаус не понял, насколько Магистры сейчас беззащитны. Для этого нужно блефовать, нужно угрожать и вообще вести себя так, будто в ауре хватает эфира для боя с десятком Нечестивых Королей.

Если бы удалось подойти ближе к королю, если бы удалось коснуться аурой мертвого тела и снять с него «паучков» с защитными чарами, Уолт чувствовал бы себя увереннее.

– Я знаю законы Высшего совета, господин маг. Вы не примените против меня боевую магию.

– Неужели вы серьезно думаете, что если я сейчас уничтожу вас и всех ваших соратников, то спасенные мной нобили будут клеветать на меня Конклаву? Каждый из них поклянется, что я защищался.

– Так почему же вы до сих пор этого не сделали, господин маг?

«Потому что не могу, самодовольный ты ублюдок!»

– Потому что я строго следую Номосам. Вы не нечисть, не Тварь, не взбесившийся дух-гений, не чернокнижник. Я не вправе убить вас, пока вы не посягнете на мою жизнь или жизни моих подчиненных.

– Я не сумасшедший, господин маг. Ссориться со Школой Магии и иметь проблемы с Конклавом не входит в мои планы. Мои воины вас не тронут, вы без малейших проблем покинете дворец. Даже более того, я намерен выделить вам в сопровождение лучших бойцов. Обещаю, что до отбытия никто и ничто вас больше не побеспокоит. Вы с честью выполнили условия договора, защитив короля от сверхъестественно-магической угрозы, и получите остальную часть оплаты.

– Как же, интересно, я ее получу? – поинтересовался Уолт. – Только король имеет право входить в сокровищницу и впускать в нее. Уж не думаете ли вы, что без проблем обойдете Печати и охранные заклятия? У вас не хватит ни ума, ни умений, а маги, которых вы могли бы привлечь к работе, мертвы. Не повезло вам, верно?

Ракура вдруг понял: он провоцирует Лауса, пытается разозлить его. Старается, чтобы тот вышел из себя, чтобы сделал что угодно, хоть как-то похожее на попытку напасть на Уолта, – и тогда он прикончит эту черноглазую сволочь простеньким заклятием, водяным хлыстом или воздушной ямой.

Магистры сражались, защищая фирольского монарха, они отчаянно бились, спасая не только его, но и людей, помимо своей воли вовлеченных в убоговское безумие. Они не смогли спасти всех, но все-таки защитили короля и большинство смертных.

А эта скотина все их старания превратил в ничто, в набор бессмысленных телодвижений и заклятий. Король мертв, мертва королева, еще немного – и гнев нобилей достигнет высшей точки кипения, и тогда они бросятся на стрелков, таких же смертных из плоти и крови, как и они, и начнут умирать один за другим, а значит, все было зря, никого они не спасли, просто покрасовались своими заклинаниями, словно факир на ярмарке фокусами…