«Хорошо. Молодец. Теперь дай внешний обзор».

Он вздрогнул. Тьма исчезла окончательно. Его окружила панорама огромной стартовой палубы. Такой способ восприятия оказался неожиданным, но более подробным, чем взгляд на экраны внешнего обзора. Медленно повернув голову, Антон осмотрел ближайшие космические корабли, словно обшивка войскового транспорта растворилась.

Он открыл глаза.

Восприятие тут же сузилось.

Запредельный опыт. Шоковые ощущения.

– Почему скелхи не могут пилотировать космические корабли? – облизнув пересохшие от волнения губы, спросил он.

Боб пожал плечами. Жест получился дерганым, неестественным.

– Мы управляем кораблями. Но нас убивает длительный прямой контакт с нейрокомпьютером. Мы не способны сохранить свое сознание. Оно растворяется. Это наиболее близкое из верных определений.

– А другие расы?

– Фокарсиане были очень хорошими пилотами. На них возлагались большие надежды. Омни позволили им изучить технологию гиперпривода, чтобы те могли вырастить корабли. Но случайный конфликт с людьми уничтожил плоды многолетних усилий. Вы оказались настолько агрессивными, что сумели уничтожить двойную звезду Фокар-Сиан. Но давай продолжим. На твои вопросы я могу ответить позже.

– Сможешь ли?

– На некоторые.

– Ладно. Что запланировано на сегодня?

– Проверка систем. Тренировка.

– А когда первый выход в космос? Я смогу поднять корабль на ручном управлении и вывести его из ангара. Где тут стартовый шлюз?

– Он закрыт. И не откроется, пока я не сочту, что и ты и корабль готовы к первому полету.

– Но я готов!

– Нет. В тебе кипит злость. А там, куда нам предстоит отправиться, эмоциям не место.

– Поясни? – Антон встрепенулся.

– Рано. Всему свое время – так говорят люди? Ты должен проявить терпение. Омни велел передать: после выполнения задания ты сможешь вернуться на Альбион и жить среди своих сородичей.

Антон сумрачно кивнул.

«Хотелось бы верить», – подумал он.

* * *

Два месяца прошли в изнурительных тренировках.

Антон похудел, осунулся, стал молчалив и замкнут. Ему надоели бесконечные повторы одних и тех же операций, но прямой контакт с нейросистемой корабля отнимал много сил. Часто происходили сбои. Боб по десять-двенадцать часов стоически просиживал в кресле второго пилота, контролируя действия Антона. Ни разу он не попытался вмешаться в ситуацию, перехватить управление, как-то исправить допущенную человеком оплошность.

Нейрокомпьютер корабля действительно оставлял желать лучшего. Он обучался неровно, то схватывал все на лету, то «тупил», иначе не выразишься.

Антон назвал его «Нейрус». Войсковой транспорт он переименовал в «Корпускул» – близкое, знакомое с юности название придавало толику тепла и уверенности.

Первый выход в открытый космос состоялся спустя два с половиной месяца после начала занятий.

Теперь они день за днем отрабатывали элементарные маневры. Ни о каком высшем пилотаже не шло и речи. Поначалу через посредничество Нейруса Антону с трудом удавалось удерживать «Корпускул» на заданном курсе, топорно огибать препятствия.

Иногда Антон исключал нейрокомпьютер из цепи, полностью перехватывал управление и, доводя себя до полного изнеможения, демонстрировал настоящее искусство пилота, используя навыки, полученные еще на Альбионе.

Все же прогрессивная имплантация и доведенные до автоматизма рефлексы не пропали даром. Без участия Нейруса он отлично справлялся с управлением, не понимая, что еще нужно Го-Лоиту?

Со временем крепла уверенность – фокарсианская нейросеть обучается, чтобы заменить его.

Боб упрямо отрицал такую возможность, но Антон не верил скелху.

Все это здорово мешало. Однажды во время вылета он услышал тихий незнакомый голос в своем рассудке: «Почему ты меня отвергаешь, называешь вражеской машиной?»

Догадаться, кто является источником мнемонического сигнала, было нетрудно.

Антон интуитивно предполагал, что такой момент настанет, рано или поздно. Благодаря полученной на Альбионе общенаучной подготовке, он хорошо представлял потенциальные возможности биологической нейросистемы.

«А кто ты»?

«Твой друг?» – пришел полуутвердительный, полный сомнений и скрытой надежды ответ.

Боб прислушивался. Скелх явно воспринимал мысленный диалог, но, как обычно, не вмешивался.

«Дружбу придется заслужить и доказать».

«Я стараюсь. Позволь взять управление. Если справлюсь, ты станешь мне другом?»

Антон откровенно не нашелся, что ответить.

С одной стороны, он понимал: Нейрус, делающий первые шаги на пути обретения самосознания, никоим образом не причастен к трагическим событиям прошлого, но…

Тут аргументы иссякали, оставалось лишь мутное чувство неопределенности. Признать чуждую биологическую нейросеть в качестве друга? Не станет ли это предательством по отношению к миллиардам людей, погибших от рук фокарсиан?

– Откажись от бесполезной семантики, – сухо посоветовал Боб. – Прошлого ты не изменишь, я уже говорил. Но у тебя есть настоящее и будущее.

– Не лезь ко мне! – Антон все чаще дерзил в разговорах со скелхом.

– Служа Владыкам Космоса, ты даруешь привилегии своему народу. Разве это плохо? Омни ведь не заставляет тебя воевать, уничтожать, он всего лишь готовит научную экспедицию.

Боб впервые проговорился о далеко идущих планах Го-Лоита, и Антон тут же подхватил тему:

– Ну и куда мы отправимся?

– В гиперкосмос.

– Не новость.

– Глубже и дальше, чем ты способен вообразить, – туманно добавил скелх. – Подумай, разве ты не захочешь иметь рядом друга?

Антон лишь хмуро промолчал, но с того дня его отношение к чуждой нейросистеме постепенно начало меняться в лучшую сторону.

* * *

Минул год.

За это время Антон постепенно свыкся со своей новой жизнью, окружением. Дважды скелх приносил ему записи, сделанные на Альбионе. Колония развивалась. Люди получили оборудование и технику. По словам Боба, все необходимое удалось отыскать на Земле в хранилищах корпораций. Теперь Анклав мог выбирать дальнейший путь развития. В распоряжение людей передали пять планетопреобразующих роботизированных комплексов и два десятка строительных сервов. Достаточно, чтобы в корне изменить уклад жизни, осесть на одном месте, создать первичное поселение, защищенное от воздействия агрессивной биосферы.

По ночам, ворочаясь в постели, Антон много думал о близких. Как решат они поступить? Продолжат кочевать вместе с лесом? Или рискнут бросить вызов природе планеты?