Райт с порога обратился к Кэрол:

– Ну что, гордишься? Чувствуешь себя героиней? Ждешь завтрашних заголовков газет? «Стюардесса прячет безбилетника. Захватывающий полет из Данубии». В газетах не напечатают, что Северную авиакомпанию больше не захотят видеть в Данубии и из-за тебя она потеряет несколько миллионов. Кэрол, ты можешь отправляться домой. В Нью-Йорке будет слушание, но сейчас… Ты уволена!

– Я так и предполагала. Но, имейте в виду, Том ничего не знал об этом безбилетнике.

– Капитан должен знать обо всем, что происходит в его самолете, – отрезал Райт. – Том, скорее всего, получит строгий выговор, если не начнет геройствовать и брать вину на себя. До меня доходили слухи, что за ним такое водится.

– Это правда, – ответила Кэрол. – Он взял мою вину на себя, а у меня не хватило порядочности его поблагодарить.

Она посмотрела Тому в глаза. Выражение его лица было подозрительно непроницаемым.

– Том, в прошлом году ты по праву злился на меня. Я поступила абсолютно неправильно. А в этот раз мне очень жаль, что я доставила всем столько неприятностей, но я не могла поступить иначе.

Девушка, борясь со слезами, обернулась к Чарли:

– Если вы закончили, я иду в гостиницу. Я просто валюсь с ног.

Райт посмотрел на нее с долей сочувствия:

– Кэрол, неофициально я тебя понимаю. Официально же…

Она выдавила улыбку:

– Спокойной ночи.

Девушка вышла из кабинета и пошла вниз по лестнице.

Том догнал ее уже на площадке.

– Слушай, Кэрол, давай внесем ясность – я очень рад, что мальчишка выбрался оттуда. Ты не была бы девушкой, которую я люблю, если б отдала его тем мясникам.

«Девушка, которую я люблю».

– Но слава богу, что ты больше не будешь летать на моем самолете. Я бы все время сидел на иголках и думал, что происходит в салоне.

Он обнял Кэрол.

– И раз уж ты не летаешь со мной, я хочу, чтобы ты забирала меня из аэропорта. Можешь прятать на заднем сиденье шпионов, собак и все, что пожелаешь. Кэрол, я пытаюсь попросить тебя стать моей женой.

Кэрол посмотрела на мужчину, на его статную фигуру и нежность в его взгляде. Потом его теплые губы прижались к ней, и он произнес те слова, которые она так долго хотела услышать: «Кэрол, я люблю тебя».

Зал ожидания терминала был тихим и темным. Мгновение – и они вместе двинулись по ступенькам, и только эхо шагов бежало впереди.

Майкл отчаянно хватался за высохшую ветку, его тельце зависло высоко в воздухе. Он умоляюще смотрел на Мэрион, но та держала в руке огромную телефонную трубку: звонила тому человеку, который должен был заняться деревом. Питер спрыгнул на сухую ветку, и она с тошнотворным хрустом сломалась. Питер уцепился за ствол, а Мэрион зачарованно следила, как Майкл летит вниз, пока его тело, разбитое и изломанное, не улеглось на террасе. Мэрион взглянула на телефонную трубку, но та обернулась мертвой веткой. Она выронила ветку и закричала: «Майкл! Майкл!» Ее голос превратился в тонкий, пронзительный вопль…

Она проснулась с именем Майкла на губах. Скотт крепко обнимал ее.

– Тот же сон, дорогая? – мягко спросил он.

– Да, да, – прорыдала она. – Это мы с Питером… Мы его убили.

Скотт нежно встряхнул ее.

– Мэрион, ты должна перестать мучить себя. Майкл упал с дерева. Такое случается… в пять лет мальчишки обожают лазать по деревьям, и иногда они падают. Но если ты будешь винить в этом несчастном случае себя или Питера, это не вернет нам Майкла.

– Питер говорил мне о сухой ветке. Если бы это сказал кто-то другой, я бы занялась ею, но Питер был таким маленьким надоедой…

Мэрион уже много раз повторяла это, всегда одними и теми же словами. Она отстранилась от Скотта и выбралась из постели.

– Через минуту я успокоюсь. Просто сегодня…

– Я знаю, – тихо сказал Скотт. – Сегодня он пошел бы в подготовительный класс. Я не забыл.

От боли Мэрион прикрыла глаза.

– Почему ты так и не скажешь? – безжизненно произнесла она. – Я украла у тебя сына. Ты всегда говорил, что я не обращаю внимания на вещи, которые требуют починки…

Скотт уселся на кровати и потянулся за своим халатом.

– Милая моя, Майкл погиб три месяца назад. Это трагическая случайность. Ты не крала у меня сына, но ты сознательно отстраняешься от меня. Каждый день ты уходишь чуть дальше. Разве мы не можем вместе смириться с нашей потерей?

Мэрион угрюмо покачала головой.

– Если бы только я послушалась Питера… Он всегда говорил мне, что делать. – Она безрадостно рассмеялась. – Он был больше похож на тебя, чем твой собственный сын.

Скотт натянул халат.

– Мэрион, пока ты не простишь себя и Питера, ты не сможешь пережить потерю Майкла. Ты не должна винить себя и не вправе ненавидеть Питера. Он просто маленький мальчик, и одному богу известно, как Майкл его обожал.

Мэрион механически водила щеткой по волосам.

– Если б не Питер, он был бы жив. Если бы Питер не полез за ним следом на ту ветку…

Скотт, идущий в душ, остановился.

– Когда позвонит агент по недвижимости, скажи, что те люди могут снять дом. Может, если на время вернуться в город, станет полегче.

Он был прав. Когда Мэрион смотрела днем в фасадные окна, она видела детей, играющих на улице. Окна слева выходили на толстые деревья и живую изгородь, но в них все равно виднелся угол дома Питера. Задние окна выходили на террасу и огромный вяз, с которого Майкл…

Она пошла на кухню и стала готовить завтрак.

Потом, когда Скотт уже ушел, Мэрион налила себе еще кофе и вернулась за обеденный стол. Когда-то она больше всего любила это время дня: Майкл, еще в пижаме, переполненный вопросами, которые, наверное, копились в нем все ночь. Единственное время, которое она проводила вдвоем с сыном, потому что сразу после завтрака звенел звонок и Майкл радостно спрыгивал со стула, восклицая: «Питер! Питер пришел!»

Мэрион невольно взглянула на дверь кухни. Ей казалось, что если сейчас открыть дверь, там будет стоять Питер – Питер, друг ее сына, светловолосый мальчишка, чьи волосы казались седыми рядом с иссиня-черной шевелюрой Майкла; Питер, низкорослый и крепенький, почти квадратный рядом со стройным Майклом.

Кофе остывал, а Мэрион размышляла, что же такого Майкл нашел в Питере. С того дня, как этот мальчишка переехал сюда жить со своей двоюродной теткой, он будто приклеился к Майклу. Мэрион жалела его. Спору нет, он был одиноким ребенком, осиротевшим и живущим с больной старухой, но как он все-таки раздражал…

Всякий раз, когда они с Майклом затевали игру и что-то случалось, именно Питер приводил Майкла домой с царапиной или синяком.